Потерянный кров

— Хм… Так как же это так? — пробормотал Миколас Джюгас, совсем сбитый с толку. — Ты, Миграта, так себя ведешь, будто ты тут хозяйка.

— Она и есть, дядя Джюгас! — Миграта рассмеялась. — Как примчалась той ночью из поместья в Краштупенай, не думала, что так получится. Ну, господа немцы очень приятные господа. Они меня до утра не отпускали. А рано утром пришел Адомас и привел меня домой. Госпожу Милду уже к тому времени увезли. Говорят, на такой ледник, где покойников держат. Ну, этого я тогда еще не знала. Адомас сказал, что с ней развелся и хочет, чтоб я у него побыла. Вот я и осталась. Да уж, господь бог кого полюбит, на того крест накладывает. Первый, второй день еще туда-сюда, а потом — все хуже и хуже. Может, оттого, что барыня отравилась или бандиты так его перепугали. С лица спал, глаза малюсенькие стали, и из них будто нечистая сила глядит. То рассмеется ни с чего, то закричит так страшно, то скажет что — ни два, ни полтора… Или ночью как вскочит, как забегает по комнате, как раскричится: «Задушил, задушил, задушил!» Какой сервиз был, вы бы видели! Ударила дурная кровь в голову, схватил бедные тарелочки — и одну за другой об пол! Выпивши, оно известно, спьяну — одно, а уж трезвый — другое дело. Врачи, они понимают, знают, что к чему. Говорят, через месяц-другой вернется здоровый. Съездила бы к нему в этот желтый дом проведать, да не с кем квартиру оставить. Столько добра, а воров теперь…

— Давно? — буркнул Миколас Джюгас, немного придя в себя.

— Неделю будет, как увезли.

— Я про барыню… Милду. Как это… она…

— Кто может знать. Адомасу не охота было про нее говорить, а я и не приставала. Отравилась, ну и отравилась. Ох, жалко человека, что и говорить, ну, раз так господь порешил, значит, ему виднее, и на том спасибо. Сюда такой черный офицер заходит. Очень ласковый. Ну, лучше, чтоб не заходил… — Миграта запнулась и покраснела. — Так он мне как бы по секрету, дядя Джюгас, хотя какой тут секрет, если весь город болтает… Сказал, она читала запрещенные газеты, с бандитами снюхалась, а когда увидела, что гестапо все известно, отвечать придется, себя и порешила. Адомас, что греха таить, мог бы ее вытащить, ну, они давно друг друга не любили. Я-то это знаю, дядя Джюгас.

— А как же, Миграта, ты знаешь, — кивнул Миколас Джюгас, совсем потеряв голову.