Потерянный номер

"Я знаю, что ты работаешь на японское правительство. Я также знаю всё об Институте и о клане Какузава. Я уверен, что у Какузав есть вакцина. Если ты будешь сотрудничать со мной, я не выдам эту информацию Кроносу, и мы вместе найдём способ её отнять. И предвосхищая твой вопрос... нет, я не боюсь, что ты меня выдашь зоалордам. У тебя нет никаких доказательств, а вот твоё положение это заметно ухудшит".

Агент сглатывает, поднимает взгляд... и сталкивается с мерцанием моих Мистических Глаз, которые переплавляют её сомнения в твёрдую уверенность.

Лорд Эдвард Каэрлеон был истинным британским джентльменом - в первоначальном значении этого слова, то есть нетитулованным лицом дворянского происхождения, рангом ниже пэра но выше йомена. Однако, когда в конце девятнадцатого столетия это слово изменило смысл, и стало означать просто "образованного и воспитанного мужчину, почтенного и уравновешенного (чопорного и невозмутимого)" - оказалось, что Эдвард ему соответствует с большой натяжкой. Не то, чтобы лорду не хватало манер. Просто он привык демонстрировать их лишь перед теми, кого считал равными себе. Что же касается низших по статусу, то с ними зоалорд был хоть и безупречно корректен (хамить в его понимании означало - себя не уважать), но холоден и молчалив. Если для дела нужно было вступить в разговор, он предпочитал обходиться самым минимумом необходимых слов. Впрочем, после Дня Икс такая необходимость с каждым днём возникала всё реже. С зоаноидами слова были не нужны вообще.

Поэтому не было никаких прощальных слов, никаких пожеланий удачи, никакого брифинга перед миссией. Зоалорд просто молча приземлился на оплавленную скалу, некогда бывшую островом Онигасима. Молча перешёл в боевую форму и так же молча "исчез" - нырнул в собственный биокарман, где он был недосягаем ни для одной атаки.

У обычного зоаноида человеческое и боевое тело одновременно в биокармане находиться не могут - так же, как и в пространстве Бхуми, впрочем. Как нельзя прижать монету к бумаге одновременно орлом и решкой. Попытка совместить два почти независимых организма в одном месте просто убьёт оба. Среди зоалордов из этого правила были два исключения. Кабрал Хан, у которого боевое тело (мегамозг) крепилось к человеческому со спины. И сам Каэрлеон, у которого зоаформа была полой изнутри, и могла надеваться на человеческое тело сверху, как скафандр.

Оказавшись в "мире бесконечного тумана", он сосредоточился, "оглядываясь" по сторонам с помощью сенсоров, которые воспринимали колебания местной среды и искривления пространства. Как он и ожидал, неподалёку дрейфовал огромный пузырь, соединённый с основным миром лишь тоненькой пуповиной. Объём внутреннего пространства Каэрлеон оценил, как десяток кубических километров, не меньше.

Мелькнула шальная мысль - перерезать тоненькую нить, и отправить замкнутый мирок в плавание за пределы Вселенной. Но лорд её отогнал. Кроносу нужна не дешёвая месть, а максимум информации. А её можно получить, только выпотрошив карманное измерение предельно аккуратно.

Привычно собрав густой туман в плотные жгуты, Эдвард заставил их вращаться, сжимая всё сильнее, пока в центре каждого смерча не образовалась червоточина. Эти хоботки-щупальца вонзились в стенку пузыря, пронзая её. Когда три канала связи были установлены, в них потокам устремилась энергия зоалорда. Выйдя в макропространство Лебенсборна, энергия тут же начала расширяться во все стороны. Это бы выглядело, как взрыв, если бы сила зоакристалла не сдержала выплеск. Из хаотичного потока энергии сформировались три "тени" - три точных подобия самого Каэрлеона.

Больше всего процесс напоминал надувание мыльного пузыря через соломинку, только в миллионы раз быстрее. Самым трудным было проложить канал в мирок, где он ни разу не бывал. Остальное осуществлялось практически мгновенно и на уровне рефлекса.

Изначально проекция была полностью нематериальна. Что-то вроде голограммы, где створ червоточины играл роль линзы проектора. Причинить вред этому эфемерному образованию было невозможно - но и оно не могло никого даже поцарапать. Однако усилием воли он мог влить в любую часть "тени" больше биоэнергии через канал червоточины - и та сразу же переставала быть безобидной. Кулаки получали возможность бить, контроллеры гравитации - плющить, а лазеры - стрелять. Ли Енцуй как-то назвал эту способность брата "зеркалом богини, сочетанием совершенной атаки и защиты". Впрочем, определённый недостаток у этой системы тоже был. Он не мог управлять каждой "тенью" по отдельности. Собственно, он вообще не мог ими УПРАВЛЯТЬ - за отсутствием у последних каких-либо мозгов или хотя бы нервной системы. Отражения просто механически, строго синхронно повторяли действия своего оригинала. Поэтому невозможно было развести их на большие расстояния, или хотя бы дать каждому отдельное задание. Вот уж действительно - зеркало.