Потерянный парадокс

Убедившись, что профессорские глаза съехали с него, Шорти повернул голову в сторону прохода и опять посмотрел на то место, где исчезла муха. Впрочем, а была ли там муха? Скорее всего, ему просто померещилось. Муха летела слишком быстро, и если он вдруг потерял ее из виду…

Краешком глаза Шорти проверил, не смотрит ли на него профессор Дологан. К счастью, профессор был вновь поглощен своим предметом. Тогда Шорти осторожно протянул руку, намереваясь достичь точки, в которую якобы влетела и где пропала злополучная темно-синяя муха.

Шорти толком не представлял, что именно должна ощутить там его рука. Он вообще ничего не почувствовал. Он пытался рассуждать по законам логики. Если муха влетела в ничто и он, Шорти, ничего в том месте не ощутил, это еще ничего не доказывало. Но почему-то он почувствовал легкую досаду. Шорти сам не знал, каких ощущений ожидать от этой точки пространства. Вряд ли он надеялся коснуться мухи, которой там не было, или натолкнуться на какой-то невидимый, но твердый предмет, или еще что-нибудь в этом роде. Однако что могло случиться с мухой?

Шорти облокотился на стол и в течение целой минуты добросовестно пытался забыть о мухе и сосредоточиться на лекции профессора. Но это было еще хуже раздумий о темно-синей жужжалке.

В тысячный раз подряд он спрашивал себя: почему его угораздило записаться на этот курс логики и именно на поток Е2, который вел Дологан? Попробуй, сдай экзамен этому зануде. И вообще, зачем Шорти Маккабу логика, если он решил специализироваться по палеонтологии? Палеонтология ему нравилась: динозавры, хоть и вымершие, были чем-то осязаемым. В отличие от логических абстракций, их можно было, что называется, ущипнуть. А логика? Бр-рр! Впору потом говорить: «Я не утоп едва, нырнув в поток Е2».[1] Уж лучше изучать окаменелости, чем слушать Дологана.

Взгляд Шорти ненароком переместился на руки.

— Уф-ф! — вырвалось у него.

— Мистер Маккаб! — обратился к нему профессор.

Шорти не ответил. Ему сейчас было не до вопросов. Он сосредоточенно разглядывал свою левую руку, на которой… исчезли пальцы. Ну и наваждение. Шорти закрыл глаза.

Дологан снисходительно, по-профессорски, улыбнулся.

— Насколько могу судить, наш уважаемый студент, скромно занявший последний ряд, решил, что материал лекции лучше усваивается… во сне. Может, кто-нибудь возьмет на себя труд и попытается…

Шорти моментально убрал руки на колени.

— Я… я не сплю, профессор. Просто… на секунду прикрыл глаза. Извините, профессор. Вы что-то сказали?

— А вы разве нет?

Шорти проглотил слюну.

— Я… наверное, нет.

— Мы обсуждали, — продолжал профессор, обращаясь ко всей аудитории (хвала небесам!), а не лично к Шорти, — возможность того, что в принципе считается невозможным. Сказанное мною не является терминологической путаницей. Мы должны с предельной внимательностью отличать невозможное от того, что я, рискуя нарушением языковых норм, не могу назвать иначе, как авозможным. Последнее…

Шорти незаметно вновь положил руки на стол и… С правой рукой все обстояло нормально. А вот левая… Шорти закрыл глаза, потом открыл. Пальцы на левой руке пропали, но пропали очень странным образом. Он по-прежнему их ощущал. Шорти пошевелил пальцами. Он чувствовал, как они шевелятся.

Но зрительно они исчезли. И не только зрительно. Шорти попытался дотронуться до них правой рукой и ничего не почувствовал. Правая рука спокойно прошла сквозь пространство, занятое пальцами левой. И никаких тебе ощущений. В то же время его левая рука ощущала свои пальцы и могла ими шевелить. Это несколько успокоило Шорти, хотя он по-прежнему был сбит с толку.

Потом он вспомнил, как протянул руку к тому месту, где исчезла темно-синяя муха. И, словно подтверждая мелькнувшее у него подозрение, он ощутил… Что-то слегка щекотало один из невидимых пальцев левой руки. Что-то ползло по его пальцу. Легкое, весом никак не более темно-синей мухи. Затем щекотание прекратилось, как будто муха слетела с пальца.

Шорти вовремя закусил губы, чтобы не огласить аудиторию еще одним «уф-ф!». Ему стало не по себе.

Не свихнулся ли он часом? Или профессор прав, и он в самом деле незаметно для себя уснул? Может, он и теперь продолжает спать? Сейчас он себя ущипнет, и тогда станет ясно: спит он или нет. Пальцами правой руки (единственными, которые он видел) Шорти что есть силы ущипнул себя за ляжку. Стало больно. «Хорошо, — продолжал мысленно рассуждать он, — если мне снится, что я ущипнул себя за ляжку, почему мне не может присниться, что она заболела?»

Он повернул голову влево. Там не было ничего заслуживающего внимания: пустой стол с другой стороны прохода, рядом — еще один пустой стол, стена, окно и голубые небеса за окном.

Однако…

Шорти взглянул на профессора. Тот стоял вполоборота к аудитории и писал на доске, попутно комментируя написанное:

— Обозначим бесконечность через N, а фактор вероятности — через а.