Потерянный среди домов

– И что же ты думаешь?

– Думаю, что это капут.

– В самом деле?

– Да.

– Уверена? Я хочу сказать, если ты так решила, я хочу быть уверен.

– Думаю, я уверена.

– Но, что… что случилось? – Как будто я никогда прежде не заикался? Конечно. Просто я не мог заставить свой язык выговорить все эти слова. Я почти ожидал, что она расхохочется, может быть, было бы даже лучше, если бы она так и сделала в самом деле, во всяком случае, это не означало бы, что она разговаривает со мной так, как будто у меня две головы или я прибыл с другой планеты.

– Полагаю, это должно было произойти.

– Могу я задать тебе вопрос?

– Конечно.

– Это произошло бы, если бы мы не наткнулись на Митча?

– Полагаю, я бы позвонила ему. Раньше или позже.

– В самом деле?

– Да.

– Хоть от этого легче!

– В самом деле? – спросила она таким тоном, что я снова почувствовал, что проваливаюсь в черную дыру. Как будто она вообще не беспокоилась о том, что потеряет меня, как будто я могу идти к черту, и она готова нести за это ответственность.

– Просто в забавное время это произошло, – сказал я, намекая на то, что случилось в доме тетки.

– Да, – сказала она и вроде как скорчила гримасу, как будто ей не хотелось об этом думать.

– Ты рассказала Митчу?

– Нет.

– Это хорошо, – сказал я, имея в виду, что у нас все еще есть секрет, кое-что, что было только между нами.

– Я действительно был первым парнем?

– Да, – сказала она.

– Уверена?

Она начала плакать.

– Я правда не хочу говорить об этом сейчас.

– Почему ты плачешь?

– Потому что это грустно! – взорвалась она. – Грустно, вот и все…

– Ничего. Ты привыкнешь к этому. – Я переступил с ноги на ногу. – Боже, не могу поверить, что это произошло.

Она посмотрела вдоль улицы. Я ждал, словно смертного приговора.

– Но это так и есть, – сказала она и вытерла глаза, а потом улыбнулась мне вроде как храброй улыбкой, как будто что-то ужасное произошло с нами обоими.

– Уверена? – спросил я, но теперь это вообще не прозвучало, как будто я сам знал, что я погубил себя.

– Да, – сказала она, теперь она точно была уверена.

– Ну, я предполагал…

Она не ответила.

– Думаю, мне лучше поискать себе новую подружку.

– Ты ее найдешь, – сказала она, и из всего, что она сказала, это было самое худшее. – Мне пора идти, – сказала она.

– Почему ты так холодно на все это реагируешь? – сказал я.

– Это не так. Я просто чувствую себя плохо из-за Митча.

– Он это выдержит.

– Я просто не знаю, что еще сказать.

– Ну, это совсем замечательно. После – сколько прошло, два месяца?

– Я говорила тебе. Полагаю, я просто еще не пережила Митча.

– Но может быть, переживешь… – Я остановился и неожиданно осознал, что не имеет никакого значения, что еще я скажу. Это не был школьный диспут, невозможно заставить кого-то полюбить тебя снова.

– Я ухожу, – сказал я.

– Хорошо, – сказала она.

– Прекрасно. Так что ты останешься с Митчем?

– Нет. Митч уходит домой. Он уже собирался уходить. Я шла с ним к его машине.

– Ты его целовала?

– Саймон, пожалуйста. Просто иди домой.

– Ты меня не любила, разве не так, Скарлет? Я хочу сказать, я даже не мог себе всего этого представить, разве нет?

– Ну конечно я тебя любила, – сказала она и коснулась моей руки, но у меня появилось такое чувство, что она делает это просто чтобы поторопить ход вещей.

Кончилось тем, что Митч отвез меня в дом тетки в машине своих родителей. Всю дорогу я болтал ни о чем, просто всякое дерьмо. Это было похоже на то, что на меня надвигается черный поезд, и, если я замолчу, он меня переедет.

Наконец мы добрались до Поплар-Плейнз. Я вышел из машины.

– Мне очень жаль, – сказал Митч.

Странно, ему тоже жаль. Это можно было видеть по его лицу. Не считая всего остального, этот придурок был приличным парнем.

– Все в порядке, – сказал я. – В любом случае я найду себе другую девушку. – И бросился вверх по ступенькам, а потом обернулся, чтобы помахать ему. Может быть, он расскажет ей об этом.

Но он уже уехал. Он даже не видел всего этого дерьма.

Я вставил ключ в замок, руки у меня тряслись так сильно, что я не мог найти замочной скважины. Я открыл дверь. Внутри пахло словно в музее. Я поднялся в свою комнату, стащил одежду, по-настоящему быстро, как будто кто-то преследовал меня, вымыл лицо и грудь над раковиной, почистил зубы, посмотрел на себя в зеркало и рванул через всю комнату в трусах (никогда не чувствовал себя раньше таким тощим), влез под простыню, подоткнул ее со всех сторон и закрыл глаза, плотно. Bay.

На следующее утро, когда я проснулся, грудь как будто сдавила какая-то чертова анаконда. Я едва мог дышать. Я полежал секунду, просто всплывая на поверхность, пытаясь сообразить, что не так. Затем это свалилось мне на голову словно двухсотфунтовый мешок цемента. Я взвыл. О, Иисусе Христе. Я попытался снова уснуть, было слишком рано, только несколько птиц щебетало за окном и глаза резал противный желтый солнечный свет.