Потерянный Ван Гог

Дженнифер перелила красное каберне в стеклянный кувшин и поставила его на стол. Обстановка в доме в Верхнем Ист-Сайде была идеальной, хотя она часто представляла себе другую квартиру, в Амстердаме, и картины, которые все время появлялись и исчезали. Все там было временным, и Дженнифер боялась, что и она тоже, хоть и старалась удержаться, делая все, о чем он просил.

Она старательно разложила столовое серебро на льняной скатерти. Он научил ее любить красоту.

Она подумала об Аликс и найденной картине «по нашей теме». Заново прокручивая в голове весь разговор, Дженнифер вспоминала, как расспрашивала ее, прощупывала, давила, поддразнивала. «Кто-нибудь из старых мастеров? А, нет, ты же сказала, по нашей теме… Акварель Сезанна, вроде тех, что мы видели в музее современного искусства? Ой, Аликс, ну скажи!»

Но Аликс снова отказалась, хотя Дженнифер чувствовала, как ей хочется поделиться информацией.

«Лотрек? Гоген? Что-нибудь с Таити или Мартиники? Теплее? Мне же ты можешь сказать, Аликс? Ну, кому я могу проболтаться? Строго между нами, ну?»

И хотя в конечном счете Аликс так и не раскололась, она сказала достаточно: не Сезанн, не Лотрек и не Гоген. Итак, кто остался? Сера или Ван Гог. Из общения с Аликс Дженнифер уже знала, что та не была поклонницей Сера.

Проделав эти умозаключения, Дженнифер поняла, что делать. Сначала она вывела Аликс на Ван Страатен, затем рассказала ему. Сделав себя незаменимой, бесценной.

И вот только что Аликс звонила еще раз и расспрашивала о своем предыдущем звонке. «Я тебе говорила, что именно собираюсь показать в аукционном доме?» Дженнифер притворилась растерянной и рассеянной, как будто совсем забыла о том пустяковом первом звонке. Но после второго разговора с Аликс пересказала ему каждое слово.

Продолжай в том же духе, велел он, и она пообещала, что так и сделает.

Накрыв стол и разложив столовое серебро, она окинула взглядом стену с черно-белыми гравюрами в рамках: Макс Бекман, Эрнст Барлах, Отто Дикс.

Все «дегенераты». Все очень дорогие. Потом надо будет прихватить их с собой.

Услышав звук ключа в замке, она взяла бокал вина и поспешила к двери.

– Дорогуша, – произнесла она.

– Чувствуется, ты глотнула бургундского, – заметила Аника Ван Страатен.

– Глотни и ты, у нас будет одинаковый вкус. – Дженнифер подала ей бокал.

Аника отпила немного вина.

– Ну что, – сказала Дженнифер. – Как прошел твой день? Расскажи мне все.

18

Аликс расхаживала взад-вперед: поездка в пригород взволновала ее, а мои вопросы разозлили.

– Я не говорила Ван Страатен, что это за картина! Я просто сказала: картина.

– Хорошо. Но судя по всему, она знает.

– Значит, ей кто-то другой сказал!

Я молча подождал, пока Аликс назовет имя, и она назвала.

– Дженнифер. Это единственный человек, который что-то знал.

– Ты ей сказала, кто художник?

– Нет, конечно нет. Я просто сказала, что это что-то очень важное. Я уверена, что не называла имени художника.

– Так что именно ты ей сказала? Вспомни точно!

– Перестань меня допрашивать!

Я отступил назад, подняв руки в знак мира.

– «Нет искусства более высокого, чем любить других». Это слова Ван Гога.

– Ты становишься занудой, – вздохнула Аликс. – И это раздражает.

Я извинился. Все окей, ничего страшного не случилось. Но так ли это было? Может, уже потянулась цепочка событий? И десятки людей знают об этой картине, и все они готовы пойти на ограбление, чтобы заполучить ее? И не только на ограбление?

– Возможно, я действительно слишком много сказала Дженнифер, – задумчиво произнесла Аликс. – Сейчас позвоню ей и все выясню.

Я попросил ее не делать этого, но она не послушалась.

– Дженнифер ничего не знает. Она успела забыть про этот звонок, – сообщила Аликс, поговорив с подругой, и принялась рассказывать, как она познакомилась с Дженнифер, как подружились и как Дженнифер интересуется практически всем, о чем заговаривает Аликс.

– Хорошо, хорошо, расскажи лучше, как съездила к другой подруге.

Аликс подробно описала, как выглядит, со слов Шэрон, тот мужчина, что нашел ее через антикварный магазин, и как он похож на того типа, которого она видела у нашего дома. Плюс ваза, которую она взяла у Шэрон и уже успела передать Смиту, чтобы он отправил ее в лабораторию для снятия отпечатков пальцев.

Я поцеловал ее в щеку и сказал, что она молодец.

– Не надо вот этого покровительственного тона!

– Да разве я смею? – ответил я и спросил, сказал ли продавец антикварного магазина, где он купил картину.

– Он сказал, что скупил старые вещи сразу из нескольких домов, но не был знаком ни с кем из первоначальных владельцев. Все прошло через вторые-третьи руки – родственники, дети и внуки освобождали дома от старья. В конце концов он насторожился, и мне пришлось сказать, что я хотела бы еще одну такую же картину. Он сказал, что постарается присмотреть. Ну, и все.

Было очевидно, что продавец не знал секрет картины. Но мы до сих пор не знали, была ли она подлинной. Аликс была уверена, что это так, и приводила в доказательство свой потихоньку заживающий синяк под глазом.

– Вот и твой друг Смит взялся за это дело. Значит, он тоже так считает.