Потеряшка с Пожарной, 19 (СИ)

— Кто-то обещал ждать всю жизнь. Не забывать. Насколько хватило твоих ожиданий? Три года? Красивая свадьба была. Я оценил, — спокойно сказал он.

— Ты не понимаешь…

— Стани, ты не святая. Если бы ты продолжила ждать, я бы ещё чувствовал свою вину. Но оказалось как я и предполагал: девчачьи слова ничего не стоят. Особенно в восемнадцать лет. Подожди. Я недоговорил. Тебя не интересуют мои оправдания, но мне не интересны твои. Честно, плевать, что тобой двигало, какие были обстоятельства. Охотно поверю, что там были причины серьёзнее моих, — он улыбнулся, только глаза остались серьёзными. — Но факт предательства был? Был. Так о чём речь?

— Ты считаешь, что я предала тебя?

— Ты обещала ждать и помнить всю жизнь, — спокойно ответил Антон.

— Всё равно не прощу!

— И не надо меня прощать, понимать, принимать, — он отобрал у неё платок и вытер слёзы с её щёк. — Стани, ты не батюшка, чтоб отпускать мне мои грехи. Всего лишь девчонка, которая клялась в любви и верности с наивной верой, что всё будет хорошо. А когда начались проблемы, ты сдалась. Отступилась от своих слов. Попыталась жить в обход их. Знаешь, вот кому другой я бы не простил этого. А за тебя даже порадовался. Молодец, решила наладить жизнь, найти в себе силы на счастье. Открыла сердце другому.

— Всё было не так.

— Мне хотелось, чтоб было так. Да и какая разница? Прошлое не изменить. Ошибки не исправить.

— Я тебя не прощу, — упрямо сказала она.

— Не прощай. Дай нос вытру.

— Отстань, — она отобрала у него платок.

— Как я могу от тебя отстать, если даже не начинал приставать? — спросил он, наблюдая за ней. При этом положил руку на спинку сидения Констанции.

— Ты понял о чём я говорю.

— Нет. Но не будем об этом. С кем сейчас живёшь?

— С мамой. Она после операции. За ней присматривать нужно.

— Всё такая же вредная?

— Характер у неё мало изменился.

— Ясно. Я с тобой до магазина пройдусь.

— А ты где сейчас обитаешь? В гараже? — выходя из машины, спросила Констанция.

— Комнату снимаю, — ответил он. — Думал на квартиру уйти, но пока в этом нет необходимости.

— Мне надо деньги снять.

— Пожалуйста. Делай, что там тебе нужно, — ответил Антон, наблюдая за её растерянным и неуверенным лицом.

Она подошла к банкомату. Руки дрожали до такой степени, что Констанция никак не могла вставить карточку в банкомат. Несколько раз встряхнув рукой, Констанция сделала вторую попытку.

— Давай сюда, — он отобрал у неё карточку. — Какой пинкод?

— Так я тебе его и сказала, — хмыкнула Констанция. — Ты на меня плохо влияешь. Мог бы и не стоять так близко.

— Да разве это близко? Вот это я понимаю близость, — он обнял её за плечи. Тепло его тела начало дурманить. Констанция не смогла справиться с дрожью, которая прошлась по напряжённому телу. Появилась слабость.

— Словно как в кино. Весь мир перестал существовать, — прошептала она, поворачиваясь к нему. Антон взял её кошелёк и положил туда карточку и деньги.

— Я заметил. Пойдём по магазинам, — он протянул ей кошелёк.

— Мама просила сладкое купить.

— Тогда пойдём ей сладкое покупать, — улыбнулся он.

— У меня голова кружится. Не надо больше ко мне прикасаться.

— Так соскучилась? — придерживая дверь, спросил Антон.

— Вот тебе всё смехом, а я серьёзно.

— Да почему смехом-то? Я серьёзно спрашиваю, — беря корзинку, ответил он. — Скучала или нет?

— Даже не думала о тебе, — ответила Констанция.

— А я за тебя переживал, — ответил он. — Чего берём?

— Маме вафельный торт, а я ничего не буду.

— Диета?

— Как бы да. Да и жарко.

— Фрукты? Я давно не покупал, — предложил Антон, посматривая в сторону абрикосов и яблок.

— Ну возьми, если охота, — пожала плечами Констанция.

— Запас карамели надо пополнить. Мармелад любишь?

— Я к нему равнодушна.

— А мне желейные нравятся конфеты, они чем-то на мармелад похожи. Помнишь такие раньше продавались в виде червячков и мишек? — набирая три кулька разных конфет, сказал Антон.

— Ты прям специалист по конфетам.

— Есть такое.

Напоследок он взял бутылку минералки. Констанция замешкалась около кассы. Зазвонил телефон и пришлось общаться с мамой. Она только оглянуться успела, а он уже все покупки в пакет закидал.

— Пошли? Или что-то важное?

— Да мама меня потеряла, — ответила Констанция, убирая телефон.

— Она тебя до старости опекать планирует?

— Я не знаю. Это не опека, а скорее забота.

— Забота кислород не перекрывает, — возразил Антон.

— Здесь уже недалёко…

— Машину здесь бросать не буду, — сказал Антон, выключая сигнализацию.

— Я имела в виду, что могу и сама дойти.

— Ага. Рассеянная и расстроенная. Так ты и дойдёшь. Садись. Не хочу тебя потом в больнице навещать.

— А нечего меня расстраивать. Не трогал бы и всё было бы нормально, — вспыхнула она.

— Не трогай, не подходи. А мне надоело в стороне находиться. Теперь рядом буду. К тому же поменьше надо было мне на глаза попадаться.

— Это я ещё получается виновата?

— Но не я же! Ты у нас вечно теряешься. Порой уже кажется, что специально.

— Нет. Не специально. Так получается. Слушай, но это уже ни в какие ворота не входит! Ты меня делаешь весь вечер виноватой в том, в чём обвинять бессмысленно.