Потеряшка (СИ)

— Ты же знаешь, кто быстрее подсуетится, новой власти присягнёт, тому филей, остальным мослы! Приём.

— «Арх», «Горец», мы выходим. Отбой.

Мы вышли, увешанные трофеями. Потом опишу, чего нахапали. Я первым делом к нашей лошадке. Неее! К котёнку моему любимому. Стою, наглаживаю…

— Суки вербованные, подранили тебя! Твари позорные! Садюги! Тебя, мою беззащитную красотулю. Варвары! Я их всех под ноготь! Я отомстил за тебя! Они, твари аморальные, суки инфантильные, тебя на руках понесут, или запрягу, как авары дулёбов.

— Да не реви ты так, Серёга! Часа два, и поедет наша машинка! — сказал Ахмед, похлопывая меня по плечу.

— ЧТО?

— Цело сердечко у зверя нашего. И насос топливный цел. Хорошо, что броньку нарастили. Так бы писец движку пришёл бы. Был бы аллес бубохен! По касательной снаряд пошёл, нашу плиту пробил, и кевлар. Уж как так снаряд закрутило, сам не пойму. Родную броню пробороздил, плиту оторвал почти. В моторный отсек вовнутрь влетел, да уже, видать, ни пробивной мощи, ни скорости. Закрутило его по траектории дурной. Вверх навылет пошёл, створку жалюзи вырвал. Топливопроводы порвал, и ещё по мелочи.

Обнимаю нашего мехвода.

— Ахмед! Как я тебя люблю! По-дружески!

— Нормально Серёга, мы тут ещё порядки наведём!

Оглядываюсь. Николай уже кого-то там вооружает, Юи уже болтает с азиатом, по ходу по-китайски. Возле Ахмеда парень крутится молодой, цыган или индус, бог весть. А Николай — молоток, сразу понял, что делать. Готовый военный комендант. Людей на две кучки разделил. Африканцы отдельно, европейцы отдельно. Уже командует там, ага! Кто-то уже и в тырло получил! Ох, господин старший прапорщик. Порядок точно обеспечен будет. С таким не забалуешь, одним авторитетом задавит.

Рация…

— «Шмайсер», один вопрос, программа действий? Приём.

— «Арх», мародёрим, кто захочет, тех спасаем, и по-быстрому рвём когти. По максимуму здесь полный деструктор устроив. Приём.

— Понял, «Шмайсер». Приём.

— Самое позднее в 17 часов надо отсюда убраться. Не забывай, у нас «Дамоклов меч» из полтинника злобных зулусов висит. Приём.

— Сделаем, «Шмайсер». Приём.

— Очень надеюсь на тебя. Надо ещё фишку выставить на холм. Только с рацией. Пусть пасут. Отбой.

Все при делах, один я, как истукан, стою. Вроде, уже так было. Надо что-то делать, всё никак не соображу. Снял каску, цепляю фургон немецкий, хорошо ещё, снял все «висюльки» нацистские с камуфляжа. Тупо снаряжаю магазин МР 28. Люди бегают, на площадь хлам таскают. Машины уже подгоняют. Подходит мужчина, лет так за тридцать ему.

— Гутен таг!

— Гутен таг! — отвечаю.

— Ишь хайсе Ёхан Кросс. Ви шайст зи?

— Ишь хайсе… Шмайсер!

Рукой показываю, отойдём в тенёк. Моих очень посредственных знаний немецкого хватило на пять минут разговора, потом утык. Понял, что парень из Германии, служил ещё в ГДРской армии, ему 44 года. Блин, как я ошибся с возрастом. Мореман-связист. И тут он меня в лоб спросил, мол, я русский? Подтверждаю. Особого ума не надо, для немца, это понять. Мой страшный акцент любого убедит за секунды. Хотя у меня порой получалось имитировать северогерманский говор. А Ёхан из русских слов знал — «водка», «Сибирь» и «дружба». Радистом его держали. Я не знаю, насколько принудительно, предположу, счастлив он не был. Работал он с литовцем, сотрудничал с евреем, который лавку держал по электронике. Может с радостью помочь демонтировать всё оборудование. Соглашаюсь, отправляю к Николаю. Вокруг него уже прорва людей. Я вроде как зритель. А быстро он просёк, что это чапун (набег)!

Тут уже всё как-то завертелось, закружилось. Люди, техника, вопросы. Практически каждого расспрашивал, искал следы или намёк на свою семью. С африканерами беседовал, через переводчика. Не желали сотрудничать со «следствием». Однако же после того, как одному особо буйному и неуёмному из маузера ногу прострелил, все стали красноречивы. Да толку, из них на понятном языке один из десяти говорил. Трясутся, говорят много, да всё безтолку. А тут среди них пронеслось, что мы ещё накануне завалили спецов на боевом багги, а это у них почти как спецназ был. А потом, что я лично телохранителя Боладжи Бадеджо ухлопал, да в рукопашной сватке, так тут совсем у некоторых от страха трясучка началась. Была бы это правда! Лишил Юи славы. Стоило мне подойти к кому угодно из местных, спины гнутся, глаза вниз. Вот же гадство! Ага! К душегубам высшего порядка причислили. Нафиг мне такая слава. Этот телохранитель кучу народу извёл, чуть ли не каждую неделю на арене убивал или калечил. А ещё любил человечинку. Мог прямо на глазах у поверженного бойца кусок плоти вырезать и жевать. Для разнообразия — поджаривал.

Часа два расспросов, когда ласковым словом, когда пинками и по чьей-то матери, а результат нулевой. Не видели, не слышали, не знаем. Хреново! Очень! Тут ещё Николай пристал, толкни речь. Кому толкать, спрашиваю? А он мне: так тут из СНГ более 30 человек. Остальным переведут.

— Я тебе Ленин с броневика? О победе Великой революции вещать буду? Хотя нет, с броневика он вроде апрельские тезисы озвучивал.