Потерявшая имя

…Три дня продолжалось торжество в усадьбе Савельева. Безотказный Фома Ершов подвозил вина и яства, записывая долги бывшего барина в отдельную тетрадочку. Сумма получалась кругленькая, достаточная, чтобы лишить Дмитрия пенсиона на будущий год. «Засиделся барин в деревне, — говорил Фома крестьянам, многозначительно подмигивая, — пора ему ехать в столицу, устраиваться по службе, а то ведь сам себя он не прокормит. Будет только нас, бедных, обирать». Крестьяне в большинстве своем поддакивали, однако смекали, что тщеславный Фома позарился на барские хоромы. Елена просыпалась каждое утро в надежде, что они с мужем нынче же отправятся в путь, но гости не думали разъезжаться и требовали от хозяина нового угощения. «Не выгонять же мне их, дорогая! — разводил руками Савельев. — Дурнее приметы не придумаешь! У нас в деревне так заведено, что гости живут, пока всем тошно не станет!» И она терпела, пока не наступило утро четвертого дня.

— Разве нельзя объяснить вашим друзьям, что нас ждут неотложные дела в Петербурге? — обратилась она к Дмитрию, едва тот поднялся с постели и принялся умываться из медного тазика, принесенного слугой.

— Это у вас неотложные дела в Петербурге, душенька, — неожиданно заявил Савельев, намыливая себе щеки, — а у меня там, слава богу, никаких дел и в помине нет.

— Как?! — оторопела юная графиня. — Вы обещали после свадьбы отправиться со мной в Петербург по моим делам!

— Конечно, конечно, Елена Денисовна! — рассмеялся бывший гусар, и этот странный, неискренний смех очень не понравился Елене. — Когда я увлекаюсь, могу пообещать луну с неба. Вам не стоило принимать моих слов на веру, особенно в том, что касалось свадьбы…

— Как прикажете вас понимать?

На миг ей показалось, что она имеет дело с сумасшедшим. «Только ли в ногу он был ранен?! — пронеслась в ее голове пугающая мысль. — Я слыхала, после контузии бывают провалы в памяти и приступы буйства! Боже, только не это!» Однако Савельев держался совершенно спокойно, и лишь глаза его блестели с нехорошим воодушевлением.

— А вот так и понимайте, что не было никакой свадьбы. — Он снял с плеча замершего навытяжку слуги полотенце. — Мы вас разыграли, Елена Денисовна.

— Если это шутка, то очень скверная, — после затянувшейся паузы вымолвила Елена. — Я ничего не понимаю.

— Да ладно вам! Обычное дело, — отмахнулся Савельев. — Неужели никогда не слышали о потешных свадьбах? Или почтенные родители и воспитатели не внушали вам беречься гусаров?! Признаюсь, вы меня поразили, когда приняли мое предложение вот так, очертя голову! Я бы, может, остановился, да вы мне ни минуты одуматься не дали! Сами виноваты!

Слова застряли у Елены в горле. До ее сознания медленно начинал доходить весь ужас происходящего.

— А как же венчание в церкви? — с трудом выговорила она.

— Это всего лишь домашний спектакль, разыгранный моим приятелем Севкой Гнедым. Не бойтесь, душенька, нигде в приходской книге о нашем браке не упомянуто, — издевательски нежно заверял ее Дмитрий, приглаживая усы перед большим старинным зеркалом в почерневшей от времени бронзовой раме. — Так что вы свободны от всяческих оков. Можете ехать хоть в Петербург, хоть прямо в Париж! Рекомендую!

— Но вы лишили меня чести, — еле слышно проговорила Елена.

— Эка беда! — засмеялся он. — Смею вас уверить, что в обоих этих городах честь вам будет только помехой!

И только теперь, с внезапной беспощадной ясностью, Елена поняла все. Не раздумывая ни секунды, она схватила с ночного столика бронзовый подсвечник и запустила им в своего обидчика. Тот успел увернуться, и подсвечник полетел в зеркало, расколов его на мелкие части.

— Черт возьми! — восторженно закричал Савельев, отряхивая осколки с головы и плеч. — Вот это я люблю! Честное слово, Елена Денисовна, я даже жалею, что вы не моя жена. Но посудите сами, разве мы можем с вами пожениться? У вас ни гроша за душой. Тяжба ваша с дядюшкой — дело безнадежное! Мои дела не лучше, за три дня я прокутил весь свой пенсион на будущий год, да еще влез в долги. Наверно, придется заложить усадьбу…

Юная графиня уже не слушала. Она торопливо одевалась, руководствуясь только одним желанием — поскорее убраться из этого дома, бежать без оглядки туда, где никто не будет знать о ее позоре. Приведя себя в порядок, Елена поискала глазами ридикюль. Он лежал в кресле, на самом виду. Девушка раскрыла его и ахнула.

— Как!

Пакет, в котором хранились деньги Натальи Харитоновны, с таким трепетом преподнесенные ей карлицей, обнаружился под ридикюлем разорванный и пустой.

— Вы еще и украли мои деньги?! — со слезами в голосе закричала Елена.

— Что за чушь? — возмутился было Дмитрий, но тут же запнулся, осененный неприятной догадкой. — Это, должно быть, Глашка! Вот ведь паскудница! Но ничего, сейчас я ее тряхану! — И быстрым шагом вышел из комнаты.