Потерявшая сердце

Вскоре явились и другие любители юных весталок. Появились и новые девочки, такие же круглые сироты, как Маша. Зинаида подбирала их на улице, кормила, отмывала, одевала в шелка и бархат, как принцесс. Девочки в ней души не чаяли, некоторые даже называли ее «мамой». Они быстро привыкали к сытой, чистой жизни и уже ни за что не желали покидать этот теплый, уютный дом. Лавочница действовала всегда уговорами и лаской, и почти все в конце концов добровольно соглашались на свидания с мужчинами. Однако нашлись две девочки, которых она не смогла уговорить. Зинаида не стала учинять скандала по этому поводу и даже не вышвырнула упрямиц обратно на улицу. Она придумала тонкий педагогический ход — превратила их в служанок, затерла в черную работу, держала впроголодь, одевала в лохмотья, не скупилась на тычки и затрещины. Прочие девочки, откормленные, праздные и нарядные, имели теперь перед глазами живой пример того, к чему приводит глупость и непослушание. Боясь скатиться в эту пропасть, они еще больше старались угодить хозяйке. Среди них нашлись даже две рано созревшие прелестницы, которые получали удовольствие от свиданий с кавалерами и приносили Зинаиде немалый доход. Их она берегла и лелеяла как родных дочерей.

Клиентов Зинаида отбирала с предельной осторожностью. Все они были людьми солидными и состоятельными, чиновниками, купцами и мещанами с первых линий Васильевского острова. Она приметила их давно, еще будучи девчонкой и женой Евсевия. Они тогда не давали прохода юной Зине, однако получали от нее решительный отпор. Сластолюбивые толстосумы обещали хранить все в строжайшей тайне, понимая, что совершают преступление и рискуют своей репутацией. Все они были женаты и имели детей, потому боялись огласки чуть не больше самой Зинаиды.

Восемь девочек в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет в первый же месяц принесли ей доход в тысячу рублей. Такое не снилось лавочнице даже в самых радужных снах. «Если бы можно было не таиться и не скрывать истинного заработка, я бы уже вышла в купчихи!» — тешила она свое тщеславие.

Зинаида опасалась обнаружить свой доход, чтобы не вызвать подозрений. Даже с кредиторами она расплачивалась постепенно, хотя могла бы уже вовсе от них избавиться. Не спешила и сбавлять цену на дом на Седьмой линии. Каждый день наведывалась туда, хотя охотников купить его не прибавлялось. Была причина, ежедневно гнавшая ее из Гавани на Васильевский… Дело в том, что князь Головин уже два месяца не объявлялся и не подавал о себе никакой весточки. Его внезапное исчезновение заставило Зинаиду страдать. Она давно уже поняла, что влюблена, и ругала себя за это последними словами. «Ну что хорошего ты нашла в этом аристократе, с его нафабренными усами и завитыми бакенбардами?» — спрашивала она себя, но ничего не могла с собой поделать. Эти усы и бакенбарды снились ей, и чем дольше князь отсутствовал, тем сильнее разгоралась ее страсть.

Вот и сегодня, встав спозаранку, Зинаида первым делом отправилась на Седьмую линию. Войдя в табачную лавку, она мельком поинтересовалась у ее нового хозяина, не спрашивал ли ее кто-нибудь? Тот ответил отрицательно и добавил, что помнит уговор — если князь Головин объявится, он тотчас пошлет к ней мальчишку с запиской. Украдкой вздохнув, женщина поднялась в комнаты над лавкой. Зинаида просидела в столовой час или два, вспоминая задушевные чаепития с князем, его улыбки, жесты, слова, растравляя себе душу и горько сетуя на судьбу, сделавшую ее и князя столь разными по положению, что о любви между ними и думать невозможно. Она уже собралась было уходить, как вдруг на лестнице раздались чьи-то медленные шаги. Зинаида замерла, насторожившись. «Он?!» Дверь со скрипом отворилась, и она вздрогнула при виде незнакомой женщины в поношенном широком платье и кружевном чепце, скрывавшем почти все лицо и шею.

— Кто вы? Что вам здесь нужно? — воскликнула разочарованная Зинаида.

— Не мудрено, что ты меня не узнала в этом чепце! — с улыбкой сказала Елена, развязывая и снимая головной убор.

— Графиня? — широко раскрыла глаза лавочница. — Но как вы… как ты… — Она решила больше не церемониться с ней.

— Отпустили, — солгала Елена, тем самым сразу отметая лишние расспросы.

— И ты, конечно, решила вернуться ко мне? — недружелюбно осведомилась Зинаида.

— У меня ведь никого нет в Петербурге, кроме тебя, — развела руками Елена. — Впрочем, в Москве теперь тоже, — подумав, грустно добавила она.