Потерявшиеся в мирах

Ася, испуганная не меньше других, не отрывая взгляда от двери, невольно подняла руку к горлу, в котором, казалось, что-то мешало дышать. И вдруг краешком глаза заметила какую-то красную искру. Она опустила глаза — и увидела, что это пылает алым, предупреждающим об опасности светом её — совершенно забытое! — кольцо тревоги. И это сразу напомнило ей, что у неё есть оружие. «Что же это я?!» — подумала она и стремительно перекрестила дверной проём, выдохнув спасительное:

— Во имя Отца, и Сына и Святого Духа!

В этот самый момент дверь содрогнулась от оглушительного удара. Но, не смотря на это, она не открылась. Кто-то охнул, кто-то вскрикнул, и снова мёртвая тишина ожидания сковала всех… Каждый ждал, что сейчас произойдёт нечто жуткое, и никто не в силах был пошевелиться от ужаса… Минута прошла в томительной тишине, за ней потянулась другая…

И ничего не произошло. По-прежнему сидели за уставленными забытой едой столами неподвижные, поражённые ужасом люди, по-прежнему светила сквозь высокие стёкла яростная луна. Не отворилась тяжёлая дверь, никто не вошёл в таверну. Спустя минуту — или вечность? — кто-то наконец опомнился и окликнул хозяина:

— Да зажгите же свет!

Хозяин неуверенно выбрался из-за стойки, вытащил откуда-то лестницу и принялся зажигать светильни. Все зашевелились, зашептались, со страхом косясь на окна, и Ася услышала, как от одного стола к другому перелетают испуганные слова:

— Это была Инфида! Это знак! Но что это значит?! Быть беде! За кем она приходила?!

Ася посмотрела на своё кольцо. Красный огонь погас, и оно снова было похоже на самое обыкновенное серебряное колечко с тремя разноцветными камешками. Демон, только что бывший здесь, исчез.

Ася облегчённо вздохнула и почувствовала, как безмерно она устала. Сомневаться не приходилось: только что все они избежали ужасной беды, неведомого ужаса. Ей до слёз захотелось домой, в родной, уютный, обыкновенный мир, где нет таких чудищ, как Мруст или та, что только что чёрной тенью скользила за окнами…

Между тем, постояльцы трактира, потеряв аппетит и желание говорить, стали один за другим уходить наверх, в свои номера. Верна тоже встала — и они пошли отдыхать на второй этаж, в маленькую, снятую утром комнатку. Скоро всё в таверне затихло. Но Ася, не смотря на усталость, никак не могла заснуть. Ей казалось, что мглистые, грозовые тучи беды нависли над её головой. В который раз обманула её надежда найти Сергея и вместе с ним вернуться домой, и сейчас, в ночной непроглядной тьме чужого дома и чуждого мира, она показалась ей совершенно несбыточной. Что с ним сейчас? Что будет с нею самой? Найдёт ли она его? Она знала, она просто чувствовала, что он попал в беду! В мёртвой ночной тишине тревога звучала в её измученном сердце, словно набат…

Глава 19 О том, как Сергей увидел зло

Сергей еле дождался ночи. Весь день он ворочался на своём тюфяке, то и дело поглядывая на узкий просвет окна. Там виднелась полоска ясного, голубого неба, никак не желавшего темнеть. Но вот наконец оно стало лиловым, потом тёмно-синим, и, наконец, иссиня-фиолетовым, и звёзды загорелись на нём.

Тут к Сергею на минутку вбежал Небензя, зажёг на столе свечу и поставил на стул возле его лежанки тарелку с мясом и овощами.

— Ешь, надеюсь, тебе понравится, — торопливо и возбуждённо бросил он, — а я убегаю наверх: буду учиться звёздной науке!

— Спасибо, — сказал Сергей, только теперь почувствовав, как он проголодался, — конечно, понравится, ты отлично готовишь. Беги, Маландрин не любитель ждать.

Небензя озабоченно закивал — и убежал. Сергей поел и решил, что теперь-то уж можно идти за ключами. Звездочёт и его ученик наверняка засели у себя в смотровой на много часов.

Он сел, осторожно перенёс ноги на пол и поднялся, держась за высокую спинку стула. Изувеченная лодыжка откликнулась болью, но стоять было можно. Мальчик шагнул на пробу, стараясь как можно легче наступать на больную ногу и держать её прямо. Она заболела сильнее, но всё же терпимо. Сергей облегчённо вздохнул и поковылял к своей цели… По лестнице идти оказалось труднее, и ему пришлось, крепко держась за перила, каждый раз поднимать на ступеньку здоровую ногу, а потом приставлять к ней больную. Но всё-таки дело шло.