Потерявшиеся в России (СИ)

Даше нравился Фархат, а Фархат без нее уже не мог ступить и шага. Все 'Дашья, Дашья'. С ее помощью он очень быстро научился говорить по-русски, и смешно вы-говаривал слова. Ее имя у него звучало как 'Дашья', и это у него выходило нежно. Фархат стал ее первым мужчиной. Он относился к их связи серьезно и строил планы своей дальнейшей жизни только с ней. Он заверял Дашу, что его родители будут ей рады и что в Тунисе их ждет счастливая и обеспеченная жизнь. Она верила Фархату. Но когда Да-ша заикнулась родителям о том, что она собирается выйти замуж за араба, те устроили дочери скандал. Мать плакала, а отец обозвал шлюхой. Больше всего его выводило из себя то, что будущий внук у него может быть арапчонком. 'Только черномазого нам в доме не хватало', - брызгал слюной отец. И это притом, что оголтелыми расистами ни отец, ни мать отнюдь не были. Они хорошо относились к китайцам, которые учились в их городе, да и кавказцы, ук-раинцы или узбеки, которые осели здесь после развала СССР, не вызывали у них неприязни. Когда скинхеды из РНЕ забили насмерть девушку-бурятку Дариму или когда избили семиклассников, брата и сестру Магомаевых, Да-шины родители возмущались вместе со всеми и ругали ор-ганы городской власти за бездействие и попустительство. В общем, к национальности, разрезу глаз или цвету волос они не имели никаких 'претензий'. До тех пор, пока дело не коснулось их семьи. Стереотип 'совка' не позволил им подняться над собой. Девок, которые рожали от черных, обсуждал весь город. А те, которые вышли замуж и уехали со своими 'обезъянами' в Африку, по слухам, жили как рабыни, и рады были бы вернуться, да их насильно держат и не пускают. И этого родители Даши тоже боялись. И как бы Даша ни убеждала их, объясняя, что Тунис давно уже цивилизованная страна, что главные города там не отли-чаются от других европейских городов, убедить родителей она не смогла.

Фархату о своем разговоре с родителями Даша, ко-нечно же, не говорила, сказала только, что родители не хо-тят, чтобы она уезжала из России в чужую страну. Когда Даша окончила институт, она вернулась в свой родной го-род, а Фархату оставалось учиться еще год. В течение это-го года они встречались. Раза два она ездила к нему в Во-ронеж, несколько раз он приезжал к ней, останавливался в гостинице, но свидания их проходили где-нибудь в другом месте. Даша изворачивалась, снимала квартиру и платила при этом за месяц, хотя они с Фархатом оставались там от силы дня три. Еще выручали девчонки: Мила уходила к родителям, или Элька давала ключи от дачи. Подругам Фархат нравился, а Элька шипела:

- Дура! Что ты раздумываешь? Выходи за него, пока зовет. Обеспечен, хорош собой. Настоящий мужик, не то, что наша шантрапа. Опять же, Средиземное море. В январе 12 градусов. Рай.

Дашу подобные разговоры выводили из равновесия. Она нервничала, думала, перебирала всякие варианты, в конце концов, ничего не могла решить и плакала. Фархат настаивал на том, чтобы Даша познакомила его со своими родителями, и не понимал, почему она под всякими пред-логами отказывает ему в этом.

После института Фархат уехал на родину. Даша про-вожала его в Москве. Он улетел, но сказал, что через год приедет за ней. За год она получила от него всего два письма. Письма были теплые, с заверениями любви, но расстояние притупляло чувства, и Даша как-то вяло реаги-ровала на горячие заверения Фархата. Время было вытес-нило Фархата из сердца, и Даше уже стало казаться, что и любви никакой не было, а было простое увлечение моло-дой девушки, душа которой открылась для высокого чув-ства, и, окажись рядом с ней кто-то другой, она потянулась бы к нему так же, как к Фархату. Но вот звонок из Москвы, и голос Фархата всколыхнул в ней прежние чувства. По-лыхнули жаром щеки, учащенно забилось сердце, и она поняла, что любит его и ждет.

Весь день Даша находилась в состоянии нетерпеливо-го ожидания, и все делала как во сне: принимала больных, заполняла медицинские карты, выписывала рецепты. Вре-мя, казалось, остановилось, и она едва дождалась конца своей смены. Уже из дома Даша позвонила Миле.

Вечером следующего дня они втроем сидели у Милы дома за столом, уставленном деликатесами, которые ни Мила, ни Даша в обыденной жизни позволить себе не мог-ли. Фархат притащил полную сумку продуктов. Здесь были и копчености вроде сервелата, и куры, и фрукты: виноград, груши, гранаты и хорошее вино. Фархат глаз не сводил с Даши, а та краснела как школьница и опускала глаза. 'Прямо в лучших традициях мусульманского мира. Только чадры не хватает', - с улыбкой подумала Мила, и поймала себя на мысли, что невольно завидует подруге. Она здесь была лишняя, и, выпив с Фархатом и Дашей вина, чуть по-сидела, неторопливо пробуя от всего обилия стола, и за-спешила уходить. Даша уже в коридоре запихнула ей в сумку гроздь винограда, две груши и плитку шоколада для Катьки. Мила чмокнула подругу в щеку, попрощалась с Фархатом и ушла, шепнув Даше, что чистое белье в ниж-нем ящике шифоньера.

- Что ты решила? - спросил Фархат, когда они оста-лись одни.