Потерявший веру (ЛП)

Один из моей команды предлагает забрать его машину, но Люк, проигнорировав его, забирает большую спортивную сумку из багажника, когда же он захлопывает крышку — это скручивает мои кишки.

Я напоминаю себе, что именно я попросил его помочь мне. Мне нужна его помощь, чтобы закрыть самую последнюю ферму, торгующую людьми, и связанную с «Королевством». А не по какой-то другой причине. Затем, после того, как работа будет сделана, у меня не останется никаких причин побеспокоить его снова.

«Лжец», — глумиться моё желание, поднимаясь из тёмного места в моём животе и фыркая воздух как собака в течке.

— Должен сказать, что заинтригован.

Голос Люка выхватывает меня из внутренней битвы, которую я веду со своим либидо. Он смотрит вверх на меня, прежде чем медленно поднимается по лестнице. Каждое движение, что он делает, ловкое и заранее обдумано. — Ты просишь моей помощи, говоришь мне, что это стоит моего времени, но так ни разу и не упомянул, куда мы направляемся или о том, что точно потребуется от меня, когда мы доберёмся до места.

— Ты же здесь, не так ли? — уверенно заявляю я, игнорируя растущий жар между моими ногами.

— Пока, — отвечает он. Его проникновенный пристальный взгляд оценивает меня, проникая под кожу и кости, прожигая сухожилия, зарываясь глубоко в мою сущность, где очевидно он найдёт мои недостатки.

То, как он смотрит на меня, заглядывая внутрь, тревожит, и я ловлю себя на том, что прерываю тишину, возникшую между нами, необдуманными словами.

— Будапешт, — выбалтываю, прикрывая мою взволнованность и пузырящееся желание улыбкой. — У нас есть зацепка, чтобы накрыть последнюю ферму. Она не прекратила свою деятельность, как было предписано, и идиоты, которые управляли ею для Федорова, решили оставить её себе. Они переместили всё в какую-то изолированную деревню за городом.

Его лицо превратилось в камень, когда он делает последний шаг и оказывается со мной нос к носу.

— Ты вызвал меня сюда, подальше от «Хантер Лодж» и «Багряного креста» из-за какой-то сумасбродной затеи, с которой ты со своими возможностями в состоянии справиться сам? — его губы дергаются, когда он проникает в моё личное пространство, и я борюсь с потребностью отступить. — Или эта поездка что-то… больше?

Последнее слова соскальзывает с его губ как мёд, звучащий скорее, как совсем другое слово из четырёх букв. Более тёмное слово, дурацкое слово.

Я сопротивляюсь убеждению отступить, прочищая гравий в моём резко сузившемся горле почти неслышимым кашлем.

— Ходит слух, что это двадцатилетний сын Фёдорова — Саша, всем заправляет. Он кидается всякого рода угрозами.

— И? — подталкивает меня Люк, смотря в течение секунды в сторону, перед тем как вытащить один из своих пистолетов, которые, я знаю, он прячет на себе и коим уничтожит любое живое существо в окрестностях.

— Он рассказывает любому, кто слушает, что Коул Хантер и наследница «Багряного креста» живы и здоровы. Он пытается начать революцию, и ходят слухи, что несколько больших фанатов Коула… — мои глаза опускаются вниз на его губы, когда он слегка их приоткрывает — …и твоих финансируют его.

— Так почему это не относится к моей организации в целом? Мы можем стереть его как муравья щелчком наших пальцев.

— Поскольку я дал обещание одному из моих людей, что лично верну кое-что драгоценное для него.

Мышца на челюсти Люка дергается, а глаза ужесточаются.

— В отличие от моего брата, — начинает он, делая шаг вперёд, таким образом заставляя меня отступить назад в самолёт. — У меня нет комплекса героя. Спасение бедных несчастных душ — это побочный продукт моих желаний, а не их топливо. Так что… — он делает ещё один шаг, — …я спрошу ещё раз. Почему необходимо, чтобы я сопровождал тебя лично?

Я взглатываю. Сильно. И его глаза мерцают, когда он следует за движением моего кадыка своим пристальным взглядом.

— Давай, Джеймс, — бормочет он как любовник, его глаза вновь находят мои. — Мы же друзья, да?

Я киваю, неспособный заставить мой мозг достаточно хорошо функционировать, чтобы найти слова и посылать их в мой рот.

— Хорошие друзья, — продолжает он. — И поэтому я не ожидаю, что ты будешь что-нибудь скрывать от меня. Поскольку, я узнаю, Джеймс, — ещё один его шаг вперёд. Ещё один мой шаг назад. — Я узнаю, если ты что-то скрываешь от меня. Я узнаю, если у тебя есть план низвергнуть меня…

«Что?»

— Нет, — гаркаю я, это слово как будто ухватилось за пустоту моего горла, перед тем как выжечь свой путь из моего рта подобно кнуту. — Это не западня. Я ценю перемирие между нашими организациями.

Его манера поведения изменяется, и я вижу что-то огненное в его глазах, что у кого-то ещё могло походить на желание, но у Люка выглядит как чистая неподдельная жажда крови. И, е*ать, если моему жалкому и до недавнего времени спящему члену это не нравится.