Потешный русский роман

26 февраля 2009, 22:47

У нас принято думать, что нет ничего сильнее судьбы. Вы наверное уже поняли это. О таком не забудешь. Сам строй языка на это указывает. В русском предложении подлежащее очень слабо и редко что решает. Действие направлено на него. С нами столько всего случается в моем языке, Жан! Читая Ваши письма, я очень точно понимаю, что Вы – человек иной культуры и по-другому смотрите на мою страну. Я долго не осознавала этих различий. Потом выучила английский и французский. Много путешествовала. Я не решаюсь обсуждать эту тему с окружающими, особенно на работе. Не хочу, чтобы меня считали фантазеркой, говорили «она попусту тратит время» или что-нибудь похуже.

Но с Вами мне нравится говорить о таких вещах.

Юлия

27 февраля 2009, 09:17

Юлия,

Будь я храбрым и не таким рассеянным человеком, давно прыгнул бы в поезд и отправился искать Валентину. Находись я не в России, а где-нибудь в другом месте, я бы в конце концов отыскал эту силу внутри себя. Вот как я оцениваю собственные малодушие и беспомощность. Я пытаюсь облегчить совесть, убеждая себя в том, что Ваш стажер лучше справится с работой, хоть и сомневаюсь, что он делает все возможное. Похоже, Вы с Краковым полагаете, будто Валентина отправилась на увеселительную прогулку. Вы часто используете выражение «олигархи первой волны», Юлия, и, как я понимаю, причисляете к ним Ходорковского, но никогда не упоминаете его имени, как будто речь идет о древней истории и давно забытом человеке. Позвольте напомнить, что этот узник жив, он еще молод, а на каторгу четыре года назад его отправил российский суд по приказу – о, конечно, негласному! – российской власти. Как видите, у меня есть масса поводов излить гнев на Вас, вместо того чтобы злиться на себя.

Посылаю Вам текст Валентины, полученный в конце октября прошлого года.

Жан

Отрывок из письма Валентины