Потёмщики света не ищут

Сразу после "Архипелага" КГБ привлекло для международных интервью и моего однодельца Н.Д. Виткевича (мы с ним сели за нашу перефотографированную цензурой переписку 1944 года, насквозь антисталинскую) - и вот, восстановленный в компартии, он перекладывал вину на меня ("Телёнок", с. 665 - 666) и по западному радио заявлял, что никаких таких ужасов в Гулаге не происходило. Тут прибегли к такому разительному доводу (и его подхватили сейчас, в травле 2003 года!): что Виткевич был присуждён к 10 годам лагерей, - то была стандартная выпечка фронтового трибунала, но не было ему добавочного привеска, а я, по ОСО, получил - лишь 8 лет лагерей, - но умалчивали, что - с добавкой вечной ссылки. (Нынешние старатели идут ещё дальше: мол, Виткевич 10 лет махал кайлом на Воркуте, в то время как Солженицын отсиживался на шарашке, - Виткевич же прибыл на ту же Марфинскую шарашку осенью 1948 и оставался на ней и после того, как меня оттуда услали в 1950 в Особые лагеря Степлага. Всего он отсидел, при зачётах, - 9 лет, я, со ссылкой, - 11.)

После моего изгнания с Родины в 1974 - клеветническая кампания против меня продолжалась, АПН распространяло на весь мир на разных языках изданную ими первую книгу Решетовской "В споре со временем", 1975, где уже было нагорожено на меня много разной мстительной лжи. (Председатель правления АПН И. Удальцов докладывал в ЦК КПСС: "Рукопись воспоминаний Н. Решетовской подготовлена к печати издательством АПН совместно с КГБ при СМ СССР. Представляется, что выход на Западе... может послужить определённой контрмерой"2.) Решетовская легко бралась истолковывать всю мою жизнь и свидетельствовать даже о моих школьных годах, о которых не знала ничего, даже о моей ссыльной жизни, будто была её соучастницей, а не покинула меня, выйдя замуж, когда я был ещё в Особлаге, потом в ссылке, душимый раком. Тут Виткевич снова выступал по западному радио, тут прижало КГБ и моего школьного друга Кирилла Симоняна, хирурга, заставило его написать лживую брошюру обо мне.

И наконец издали в СССР отдельную книгу чехословацкого порученца Томаша Ржезача "Спираль измены Солженицына" (М.: Прогресс, 1978). Предназначалась она не для всех советских читателей, а для благонадёжных, распространялась избранно. Председатель КГБ Андропов писал 10 августа 1978 министру внутренних дел Чехословацкой Соцреспублики Яромиру Обзине: "Выход в свет данного издания явился результатом добросовестного труда автора и настойчивой совместной работы с ним сотрудников 10 Управления МВД ЧССР и 5 Управления КГБ СССР. Выражая глубокое удовлетворение... Комитет считал бы целесообразным наградить Начальника 10 Управления МВД ЧССР генерал-майора В. Старека [и еще шестерых чехословацких разведчиков и оперработников]... принимавших наиболее активное участие в проведении указанного мероприятия"3. Сам Ржезач в предисловии сердечно благодарит Н. Решетовскую (её книга "мне служила своего рода справочником"), Виткевича, Симоняна и ещё нескольких "согласившихся дать интервью". Но, пожалуй, этим списком не удивишь, уже все они и до Ржезача выступили против меня, - так черпать из своих "личных впечатлений"! Оказывается, сам Ржезач "принадлежал к узкому кругу друзей Солженицына", - вот это находка! - и вдоль всей книги ссылается на "беседы и встречи" со мной, - а не только никогда мы с ним не сказали ни единого слова, но вообще не были знакомы, не встречались ни разу.

Кто ж такой этот Ржезач? Сын чешской писательской пары, журналист, в 1968 засланный в среду чешской эмиграции в Западной Европе, жил в Швейцарии, как вдруг в 1975 исчез - и вынырнул в Праге, понося соотечественников-эмигрантов по пражскому радио. В том же году он "предпринял туристскую поездку в Советский Союз с книгой Решетовской в кармане", имея задание состряпать разоблачительный опус против меня (и моих родителей, и моих дедов), главное же - против "Архипелага". Лубянка, пишет Ржезач, справедлива, добра, даже чутка, её следователи - "почтенные люди", - и "разве можно утаить пытку целых тысяч или полное исчезновение десятков тысяч людей? Нет, это невозможно".