Поток

Затем поднялась по лестнице, вышла на холод и остановилась у двери. Волк посмотрел на девушку и начал вилять хвостом. Потом приблизился и позволил почесать за ушами, пока она ждала Колайля. Хирка знала, что тот выйдет вслед за ней.

Дверь открылась, показался падший. Он нахмурился и посмотрел на подопечную расстроенно и сердито, как отец на непослушного ребёнка.

– Ты знаешь, что я права, – тихо произнесла рыжая полукровка. – Это не бред, у вас действительно есть только один шанс. А я помогу вам.

– Поможешь нам? Ты хочешь натравить нас друг на друга, чтобы спасти собственный народ! – воскликнул Колайль, и волк зарычал на него. Хирка оттащила зверя подальше.

– У меня нет никакого народа! Я говорю от имени воронов и деревьев. От имени воды, которую мы пьём, и земли, которую мы возделываем. Я только на одной стороне, на стороне Потока. Но у вас есть кое-что ещё, за что можно бороться.

– У вас? Кого ты имеешь в виду? Этих? – падший указал рукой на дверь. – Горстку уставших от жизни мужчин в кабаке?

Хирка улыбнулась.

– Горстки мужчин достаточно, чтобы пошли слухи. Через несколько дней не будет ни одного падшего или внедомного, кто не знал бы о том, что сейчас произошло. И что же ты станешь делать, Колайль?

Собеседник рассмеялся так, что овечья шкура затряслась на его плечах.

– Я? Ты хочешь, чтобы я участвовал во всём этом? Чтобы я присоединился к ним?

– Нет, – ответила Хирка. – Я хочу, чтобы ты их возглавил.

Она повернулась спиной к Колайлю и зашагала прочь. Он закричал ей вслед:

– Ты меня совсем глупым считаешь?! Можно подумать, мне больше не за что рисковать жизнью и здоровьем!

Хирка пожала плечами.

– Кролики всегда умирают.

– Ты ведь даже не знаешь, что значит эта пословица!

– Нет, но я надеюсь, однажды ты мне расскажешь.

Свободный город

Когда до Равнхова оставалось полдня пути, Ример догнал остальных. Он выслушал доклад Мозга, который рассказал, что группа потратила на дорогу так много времени, потому что Колкаггам пришлось охотиться и добывать пищу для почти тридцати имлингов, которые не привыкли обеспечивать себя пропитанием. Члены семей Совета перепачкались и утомились. Они страдали от усталости, охватывающей путешественников, когда цель почти достигнута. Если верить их словам, никто из них не переживёт ещё одной ночи под открытым небом.

Ярладин и Сигра держались хорошо, но совершенно по-разному. Казалось, дикая природа ярко выявила их главные качества и отделила ненужное. Они стали более чёткой версией самих себя. Ярладину помогал выжить спокойный нрав, словно большому уравновешенному быку, которого можно изнурять целую вечность. Сигра держалась благодаря чистому упрямству. Её резко очерченное лицо казалось уродливым и целеустремлённым. Мужеподобная женщина отбрасывала в сторону преграды и без единого слова ставила на ноги упавших детей.

По мере приближения к Равнхову настроение в группе становилось всё более напряжённым. Разговоры сделались тише. Никто не представлял, как их примут. Наверняка хорошо. Иное нельзя было даже вообразить. Да, Равнхов и Маннфалла являлись старыми врагами. Но семьи членов Совета были беженцами. Никто ведь не повернётся спиной к имлингам, которые лишились всего, что имели?

Ример достаточно хорошо знал Эйрика и понимал, что он никого не прикажет казнить, но вот в остальных жителях мятежного княжества не был так уверен, а потому отправил Мозга в разведку. Какая ирония судьбы: сейчас жизнь Сигры Клейв зависела от того, окажутся ли имлинги Равнхова такими, какими она всегда их представляла – бездумными дикарями и бунтовщиками.

Ветер усилился. На землю посыпались шишки и сосновые иголки. Узкая тропинка извивалась между деревьями и вела вверх по склону. К Римеру подошёл Мозг. Он выпрямил шею и показал три пальца. Юноша кивнул. Равнхов выслал имлингов им навстречу.

Путники свернули и на вершине пригорка встретили дозорных. Инге и двух незнакомых женщин, одетых в кожаные кольчуги, с луками за плечами и развевающимися на ветру волосами. Представители Равнхова кивнули, ничего не говоря, потом развернулись и повели беженцев дальше. Ример подозревал, что Эйрик отправил к ним своих самых дипломатичных воинов. В данном случае это означало, что они оказались и самыми молчаливыми.

Тропинка постепенно перешла в дорогу, и скоро впереди стала видна городская стена. Она представляла собой случайное нагромождение камней разных размеров с массивными деревянными воротами. Тяжёлые створки распахнулись перед путниками. Мужчины, стоявшие на стене, улыбнулись Сигре и Ярладину, а потом приложили руки ко лбам в приветствии, которое, по мнению Римера, не выглядело слишком вежливым.