Поток алмазов. Мелодия смерти

– Для нас это означает гораздо больше, чем вы предполагаете; я вполне откровенно сознаюсь: основываясь на показаниях вашего отца, я учредил общество, я затратил на снаряжение этой экспедиции большие деньги. Я отправил вашего отца в Африку… и теперь меня беспокоят акционеры. «Где ваша россыпь?» – говорят они. А теперь, – его голос понизился до убедительного полушепота, – вы меня обвиняете, не так ли, Уайти?

– Действительно, – ответил его товарищ.

– И я вынужден был применять и честные и сомнительные средства, – продолжал он. – Мне необходим был план, а вы отказывались его выдать. Не мог же я произвести взлом в вашей квартире.

– Удивительно, что вы это говорите, – ответила она, – действительно странно, что после моего отказа в выдаче плана в этом доме дважды пытались произвести взлом.

– Странно! – сказал Лэмбер.

– Невероятно! – поддакнул не менее удивленный Уайти.

– Пока вы это дело уладите, поскольку это меня касается, – сказала она, вставая, – вы меня извините, но я вас оставлю.

Она вышла из комнаты, и Амбер, ожидавший ее в маленькой библиотеке, услышав ее шаги, пошел навстречу.

Легкая краска покрыла ее щеки, когда она, удостоив его легким поклоном, пригласила сесть.

– Очень любезно с вашей стороны, мисс Сеттон, что вы меня принимаете, – сказал Амбер.

Ее кольнуло, что он себя держал так непринужденно. Мало надежды мог иметь мужчина, который не стыдился хвастать своим сомнительным прошлым, – в особенности перед женщиной, которая его мало знала.

– Я чувствую, что я вам осталась должна эту встречу, – ответила она. – Я желала бы… – она запнулась.

– Да? – Амбер поднял голову. – Что вы желаете?

– Нет, ничего, – ответила она, чувствуя, что краснеет.

– Вы желали бы мне помочь, – сказал он, улыбаясь, – но мисс Сеттон, полсвета хотели бы мне помочь, но я безнадежно погиб, я неисправим; так и смотрите на меня.

Как бы легко он не относился к вопросу о своей реабилитации, все же его интересовало, какое впечатление на нее произведет его отказ от помощи. У него стало легче на душе, но, с другой стороны, ему это несколько мешало, когда он увидал, что его самооценка ее удовлетворила.

– Я пришел сегодня, – продолжал он, – в связи с одним делом, которое имеет для вас огромное значение. Не будете ли вы так добры ответить мне на несколько вопросов?

– Пожалуйста, – просто сказала она.

– Ваш отец был исследователем?

– Да.

– С Центральной Африкой он был знаком очень хорошо?

– Да… очень хорошо!

– Он открыл россыпь… алмазную, кажется?

Она, смеясь, покачала головой:

– Это еще требует доказательства. Он слышал от туземцев об изумительной реке… они ее называли «потоком алмазов», потому что ее русло было усеяно алмазами, из коих многие под действием воды были отшлифованы и блестели… Это были, вне всякого сомнения, настоящие алмазы, мой отец приобрел некоторое количество у местного населения.

– Затем, как я предполагаю, – продолжал Амбер, – он возвратился домой и вступил в сношения с Лэмбером?

– Да, это так, – сказала она, удивляясь, какой оборот принял их разговор.

Амбер задумчиво кивнул.

– Конец этой истории мне известен, – сказал он. – Я постарался узнать обстоятельства, при которых скончался ваш отец. Вы получили от тамошнего наместника план?

– Да… но… – не решалась она продолжить.

Он улыбнулся:

– У меня нет никаких замыслов, но я бы с удовольствием взглянул на этот план… И раньше, чем вы мне откажете, мисс Сеттон, разрешите мне вас заверить, что не из праздного тщеславия и любопытства.

– Я вам верю, мистер Амбер, – сказала она, – если вы подождете, я вам его сейчас принесу.

Через несколько минут она возвратилась со свертком, из которого достала грязный кусок бумаги и вручила его бывшему арестанту.

Он подошел с ним к окну и внимательно стал его разглядывать.

– Я вижу, что исходная точка помечена названием Гаченгли… где это?

– В лесу Алеби, – ответила она, – до Гаченгли дорога обследована; отсюда мой отец стал зарисовывать местность, получая сведения о пути от встречных туземцев, – этот план он лично составил.

– Я вижу, – ответил он и снова стал изучать план. Затем вынул из кармана компас, который нашел у Лэмбера. Он положил его на стол рядом с планом, вынул второй компас и приложил его к первому.

– Вы замечаете какую-нибудь разницу, мисс Сеттон? – спросил он, и она взглянула на инструменты.

– Один со стрелкой, у второго же она отсутствует.

– Да, верно, вращается вся шкала. А больше вы ничего не замечаете?

– В остальном я не вижу разницы, – заметила она, покачав головой.

– Где север на шкале?

Она указала на букву N.

– А где север на стрелке?

Она задумалась, так как тонкая, чувствительная стрелка маленького компаса показывала север гораздо восточнее большого компаса.

– Что это означает? – спросила она.

Их взгляды встретились.

…Лэмбер и Сеттон заключили сделку. Фрэнсис Сеттон ликовал. Они все вместе вышли в переднюю.

– Не сердитесь на мою сестру, – сказал Сеттон, – через некоторое время она согласится со мной. Вы должны помнить, что она женщина, – добавил он.

– Понимаю, мой мальчик, понимаю, – сказал Лэмбер. – Мы оба понимаем, не так ли, Уайти?