Поток алмазов

Несмотря на то, что Уайтей был у Ламбэра на посылках, то есть, человеком на все руки и материально от него зависел, все же легко можно было заметить, что Ламбэр его побаивался, и бывали моменты, когда он чувствовал превосходство Уайтея. Именно такой момент наступил сейчас. Уайтей командовал и направлял ход событий по-своему.

— Ты был глупцом, когда выдумал эту алмазную историю. Это было единственное честное предприятие, которое ты когда-либо задумывал, но ты его нечестно повел с самого начала! Если бы это было иначе, то Сеттон возвратился бы живым, но нет, тебе потребовался странный компас, так что россыпи он мог найти и сделать план, но лишь ты один мог их затем отыскать! Ты сам себя перехитрил, Ламбэр!

— Теперь слушай, — продолжал он, — молодой Сеттон придет сегодня сюда, и ты должен быть с ним любезным, ты должен пойти ему навстречу, должен вскочить со своего кресла и сказать: «Ах, это вы, Сеттон, дорогой друг, я вам открою все карты».

— Ты что, с ума сошел? — закричал на него Ламбэр. — Чтобы я…

— Открыть ему все карты, — повторил Уайтей, медленно отчеканивая каждое слово, — твои собственные карты, Ламбэр. Ты должен ему сказать: «Сын мой, давай объяснимся, дело в том… и тэ дэ…»

Что это было за и т. д., Уайтей в последующие пять минут горячо и шумно разъяснял ему.

По истечении этих пяти минут появился Грэн и разговор внезапно оборвался.

— В три часа, — сказал внизу на лестнице Уайтей, — открывая карты, ты вывернешься из этой грязной истории.

Ламбэр что-то промычал в ответ и они расстались.

И совершенно другой Уайтей явился в назначенный час! Это был любезный, почтительный, тихий человек, который ввел в контору Ламбэра молодого человека.

Фрэнсис Сеттон был красивым юношей, хотя кислая мина, которую он считал нужным строить, его портила.

Он был подавлен, так как чувствовал, что его хотят перехитрить.

Ему было доказано, что если Ламбэр нуждается в его обществе, приглашает его к обеду и берет с собой к «Уайстлерам», то не потому что финансисту доставляет это удовольствие и не потому что Ламбэр знавал когда-то его отца, — а потому что Ламбэру от него кое-что нужно.

Цинтия Сеттон приложила массу усилий, чтобы доказать эту непреложную истину своему сумасбродному брату…

Он вошел в кабинет Ламбэра с недовольным лицом. Ламбэр сидел за письменным столом, на котором были разбросаны конторские книги и письма. Секретарь сидел рядом.

— А, мистер Сеттон! — сказал он, веселой улыбкой ответив на короткий поклон Сеттона. — Очень рад вас видеть у себя! Уайтей, предложи удобное кресло мистеру Сеттону! Мне осталось закончить одно дело…

— Может быть, — облегченно вздохнул молодой человек, — я зайду попозже?

— Только одну минуту, — извинился Ламбэр, — садитесь, пожалуйста, Грэн, вы готовы?

— Да, сударь.

— Милостивый государь, — диктовал Ламбэр, откинувшись на спинку кресла, — при сем препровождаем вам полугодовую ренту в сумме четырех тысяч шестисот двадцати пяти фунтов, семи шиллингов и четырех пенсов, Точка. Мы весьма сожалеем, что не можем вам представить акции нового выпуска. Запись на новый выпуск в двадцать раз превысила наличность. С совершенным почтением… Написал?

— Да, сэр, — ответил Грэн.

«Возможно ли, чтобы это был тот аферист, которого так красочно обрисовала сестра? — подумал Сеттон. — Неужели этот человек может опуститься до того, чтобы заманить меня в игорный притон с целью выиграть пару сот фунтов?»

— Теперь чек Каутсу. На сколько? — спросил Ламбэр.

— На шесть тысяч, — ответил наобум Грэн.

— И оплати этот маленький счет Вельса — приблизительно четыреста… Эти маленькие счета на вино растут…

Последняя фраза была обращена к Сеттону, который участливо улыбнулся.

— Ну, теперь, кажется, все, — и Ламбэр собрал бумаги. — О, здесь еще письмо от лорда Солсбери… Напиши ему, что мне очень жаль, что я не могу с ним отправиться в Ковес — я ненавижу чужие яхты, — он с улыбкой обратился к молодому человеку, — к несчастью, я не могу, как в прежние годы, позволить себе иметь собственную яхту… Все.

Грэн через минуту откланялся.

— Ну, господин Сеттон, мне бы хотелось поговорить с вами откровенно… Вы не будете возражать против присутствия мистера Уайтея? Он, в некотором роде, мой поверенный…

— Разумеется, нет, — ответил молодой человек.

— Мистер Сеттон, — начал Ламбэр, — кажется, вы тогда учились в школе, когда ваш отец отправился в Западную Африку?

— Я в то время держал экзамен в колледж, — быстро ответил молодой человек.

Ламбэр кивнул.

— Вы ведь знаете, что я финансировал тогда эту злополучную экспедицию?

— Мне говорили об этом…

— Это так, — сказал Ламбэр, — мне это, однако, стоило… но, это к делу не относится. Что ж, мистер Сеттон, я буду с вами откровенен… у вас, возможно, сложилось впечатление, будто я искал вашего знакомства, преследуя какие-то корыстные цели. Не отрицайте! Это меня…

— Уязвило, — вставил молчавший Уайтей.

— Да, больно уязвило! Я хорошо знаю человеческую натуру, мистер Сеттон, и отрицательное мнение о себе я чувствую инстинктивно…

Ламбэр наклонился вперед.

— Когда ваш отец…

— Бедный отец, — промычал Уайтей.