Поток (СИ)

Посуду теперь моет один из нас, а не бабушка. Андрей, как правило, посуду берет на себя, и делает это охотно. Чувствуется, что стресс с каждым днем постепенно проходит, и жизнь начинает возвращаться в более спокойное русло. Наконец, все готовы к выходу. Прикрываем за собой металлическую калитку, и гуськом, подсвечивая себе фонарем, по тропинке спускаемся к морю. Под деревьями темнота, хоть глаз выколи. Как только вышли к берегу, сразу ощутили мощь морской стихии. Вдохнули соленый воздух. Бабушка говорит, что хотела к морю еще и потому, что соленый морской воздух будет более чистым, чем внутри континента, и здоровее для нас. Горы как-бы закрыли собой то, что сейчас происходит на землях, которые мы покинули. Слабый ветерок ласкает лицо, волн почти не слышно. По гладкой поверхности моря, вдаль к горизонту идет лунная дорожка. Хочется искупаться, но рано. Сели рядком на одеяла, бабушка посередине. Наступило расслабление и чувство умиротворения. При этом я понял, что опять забыл взять свое штатное оружие. Промашка!

— Олежек, я горжусь вами, мои дорогие… Как вы вели себя в эти дни, как держали такое напряжение, и выполняли грязную работу. Никогда раньше не думала, что вы такие сильные у меня…

— А что, бабушка Аня, — брат прилег на одеяло и смотрит на звезды, — Что нам оставалось делать? Трудно было лишь сначала, а потом привыкли. Не вижу в этом ничего героического, человек способен к мобилизации всех сил организма при определенных условиях. Во время войны какие нагрузки выдерживали, и не болели…

Брат помолчал, а потом сказал еще:

— Сейчас подумал о наших родственниках в Москве, в Белгороде, и загадал желание, чтобы они остались в живых. Как раз, когда падающая звезда промелькнула…

— Да, внук. Это ты хорошо загадал, даже если надежды очень мало. Пока не знаем точно, нельзя поминать их, как покойников. Просто поминаем погибших и думаем о выживших… В нашем городе тоже могли остаться живые люди.

— Пока мы видели два человека, — вступаю в разговор, — лично мне это говорит, что выжило очень мало людей, но они есть! Сколько их и где — время покажет. Напомните если забуду, что надо каждый последний день месяца приезжать на площадь у пирса в Джанхоте, как договорились с барышнями. Если никого не найдут, должны приехать.

— Даже если найдут, непременно должны приехать, — сказал Андрей, и продолжил:

— Периодически будем слушать радио, смотреть на море. Можно, например, сигналы дымом подавать иногда, но это позже, когда пожары потухнут. Хотя это из области приключений и фантастики! Мы с Олегом видели с горы, что в порту Геленджика до сих пор горят нефтепродукты, так что дымом никого привлечь к себе не сможем. Можно флаг поднять… Вообще, если серьезно, то оценить масштабы прошедшей катастрофы сможем в течение месяца, примерно. Если никто не пролетит в воздухе, не появится в море, значит, это произошло везде. В настоящее время подтверждением самого негативного варианта является молчание в радиоэфире.

Тут я не удержался:

— Интересно, а космонавты были на орбите? Я как-то не следил за этим в последнее время. Как там у них все прошло…?

— Не знаю, но…, если есть, я им не завидую. Хотя, не виду ничего трагического, если они в состоянии сами провести посадку, что из области фантастики. Так и будут летать на орбите… Хочу вот что сказать, — продолжил Андрей, — нам непременно надо решить вопрос дальней связи. Во-первых — нужен мощный радиопередатчик на коротких волнах, чтобы можно было слушать сигналы с других материков. А также вести передачу, если кого-нибудь услышим в эфире. Во-вторых — нужны переносные рации для связи между нами. Их можно поискать у полиции, у пожарников, в МЧС, в магазинах. Гражданские рации можно найти в магазинах.

— А я лично, не могу привыкнуть, что не надо идти на работу. — Я повернулся на другой бок. — Утром просыпаюсь и не сразу понимаю это обстоятельство.

— А я к другому не могу привыкнуть, — вставил Андрей, — что деньги не нужны. Дома мы вели бюджет, выделяли статьи расходов и следили за ними, а сейчас все это не имеет значения.

— И еще — сколько поставлено картин, книг написано — о мире после Апокалипсиса! И всегда это — крушения, затопления. Бродят зомби, мутанты, от которых надо отбиваться с крайним напряжением сил! А у нас — ни зомби и мутантов, ни ядерной зимы. Только животные, заболевшие бешенством, могут покусать. Ну, еще хищники могут нападать.

— И очень хорошо, Андрей, что так, спаси нас Господь от того, что ты рассказал. Тогда мы бы ощутили то, что сказано в писании — «и живые позавидуют мертвым», ответила ему бабушка, а потом выдала еще:

— А я вам так скажу, внуки. Вы не отошли от всего того, что случилось, и это видно. Стали серьезны, много думаете, не шутите, как раньше. Вот, как только голые девки вам начнут сниться, это и будет означать, что вы вошли в норму!

— Ну ты даешь, бабушка, — отвечаю я, — мне все эти ночи ничего не снилось, вообще! Как только голова на подушке — отрубаюсь, и через минуты две — утро!

— И у меня так, бабушка Аня, — поддакивает Андрей.