Потоки времени

Тем временем, скептически нахмурившись, мастер Малзра изучал его своим всепроницающим взглядом. Ноздри его раздувались, но казалось, что он совсем не дышит. Одна рука, вся в копоти, немного дрожала, откидывая прядь седых волос. Он нервно моргнул, хотя серебряный человек чувствовал, что моргать мастеру совсем не нужно, и продолжал напряженно смотреть на свое творение жестким и пронзительным взглядом волшебных глаз.

– Какие-нибудь изменения в энергетических габаритах пробы, Баррин? – бросил Малзра через плечо.

Это было странное приветствие. Серебряный человек почувствовал себя оскорбленным.

– Довольно разумный вопрос, – послышался ответ мага, помощника мастера Малзры. Баррин отошел от литейной формы и стряхнул с рук металлические опилки. – Но почему бы тебе не спросить его самого?

– Спросить кого? – удивился Малзра, прищурившись.

– Спроси его, – повторил маг, теребя подбородок, – Прототипа.

Малзра покусал губы, затем кивнул:

– Прототип, я мастер Малзра, твой создатель. Я хотел бы узнать, не заметил ли ты каких-либо изменений в своих энергетических габаритах.

– Я помню, кто вы, – ответил серебряный человек. Голос его был очень глубок, мелодичен и удивителен для существа из металла. – И я заметил очень большие изменения в моих энергетических габаритах. Я проснулся.

С балкона послышался шепот. Казалось, что Малзра вот-вот заулыбается.

– А, ты проснулся. Хорошо. Значит, ты понимаешь: мы кое-что изменили в тебе, надеясь расширить твои возможности, интеллект и способность к социальной адаптации.

Он замолчал и, казалось, не собирался продолжать. Малзра взглянул на Баррина, ища поддержки.

Маг, худой, среднего возраста мужчина в белом рабочем халате, подошел и похлопал серебряного человека по плечу.

– Привет. Мы рады, что ты проснулся. Как себя чувствуешь?

– В замешательстве. – Серебряный человек услышал свой собственный голос как бы со стороны. И продолжил немного удивленно: – Кажется, что у всего появилось новое назначение. Я полон противоречивой информации.

– Противоречивой информации? – поинтересовался Баррин.

– Да, – ответил серебряный человек. – Я чувствую, что, хотя мастер Малзра старше вас по возрасту и выше статусом, он часто обращается к вам за советом, перекладывая на вас таким образом свою социальную несовместимость.

– Социальную несовместимость? – повторил Баррин.

– Он отдает большее предпочтение машинам, но не людям, – объяснил серебряный человек.

С галереи раздалось приглушенное хихиканье. Лицо Малзры помрачнело, когда он посмотрел наверх. Тем временем Прототип продолжал:

– Даже сейчас я чувствую: то, что я говорю, раздражает мастера Малзру, веселит учеников и смущает вас.

Баррин слегка покраснел:

– Довольно правдиво сказано. Повернувшись к Малзре, он произнес:

– Я могу сделать несколько магических тестов, но и без них видно, что имплантанты, отвечающие за интеллект и эмоции, функционируют нормально.

– Просто замечательно, – ответил печально Малзра, к радости тех, кто взирал на него сверху. – И все же во благо будущих исследований мне бы хотелось, чтобы он на время покинул мое общество.

– Другими словами…

– Отошлите Прототипа. Дайте ему пообщаться с учениками. Мы сможем посмотреть, каков будет его прогресс.

Баррин спокойно смотрел на серебряного человека. Мудрость и магия отражались в его карих глазах.

– Ты слышал, что он сказал? Иди. Изучай. Познакомься с кем-нибудь, заведи друзей. Мы позовем тебя, когда будем готовы к дальнейшим экспериментам.

По всей видимости, серебряный человек усвоил данные ему инструкции, так как двинулся к двери. Проходя мимо станков и стендов, Прототип испытал странное, противоречивое чувство по отношению к своему создателю. Малзра называл его «оно», в то время как Баррин говорил ему «ты».

Как будто прочтя его мысли, Баррин подошел к серебряному человеку и вновь похлопал его по плечу:

– Ты был прав насчет «социальной несовместимости» мастера Малзры и насчет того, что он любит машины больше, чем живых людей. Но ты не понял одного – он разволновался, общаясь с тобой.

Серебряный человек ответил с достоинством:

– Это я понял очень хорошо.

– Да, – подтвердил Баррин, – но это означает, что он больше не думает о тебе как о машине. Ты становишься для него личностью.

* * *

Как только Прототип и ученики покинули лабораторию, Баррин потащил Урзу к стене, на которой висели наброски и готовые чертежи, выполненные графитом и чернилами, изображавшие как внешнее, так и внутреннее строение серебряного человека.

– Ну, вы были правы, – тихо сказал Баррин. – Сердце Ксанчи стало ключом. Мыслительные и эмоциональные составляющие коры ее головного мозга оказались неповрежденными, как вы и предполагали. Мы должны быть благодарны за то, что ни одно из ее воспоминаний не сохранилось, а тем более ее личность. И все равно я до сих пор не перестаю удивляться, как гениально вы решили вопрос вживления фирексийского кристалла в голову вашего мощнейшего и самого совершенного создания. Я мог бы сравнить данный эффект с заклинанием оживления.

Мастер устало отмахнулся: