Потолок одного героя

'Да, мне запретили ходить по злачным местам, но надо же… надо было готовиться. Шалудин и на подвиги меня отправить собирался и никак не готовил. И что мне нужно было делать?

Птица напомнила о себе в сумраке.

«Все нормально».

Хорошая моя остановилась.

Теперь она лишь только вздрагивала и слегка пофыркивала, отдавшись поеданью мягкой травки.

Даже через ткань рубашки я чувствовал, как дрожит медальон.

Трактира духа на прежнем месте не было. Колодец близ Залива был лишь один. Это совершенно точно было то самое место, так что, хотел я того или нет, но простое, очевидное решение не состоялось.

Придется отправиться в приключение, как и хотел волшебник.

— Ястреб!

Сжав пятками, я постарался мягко подбодрить рыжую лошадь. Оставалось совсем немного.

— Дд-дин-нь'.

Я вздрогнул. Стал озираться — никого и ничего. Хорошая вновь перешла на шаг.

«Д-динь», — тихо пропела ночь. «Д-динь-ди-инь».

Озеро, молодая ракита, а дальше снова лес. Серебристое мерцанье между веток. Я подтянул поводья. Огляделся… Что-то словно блестело в кронах.

— Бубенцы?

Тёмные сосны… Придорожный кустарник впереди.

За орешником словно бы была заметна прогалина… С трудом, но я разобрал пару больших стоящих вертикально камней.

Узких и почти что чёрных.

«Дд-и-и-инь!»

Хорошая моя свернула. Не просто «бредя», как это всегда почти бывало, а уже с намереньем, она потащилась к свежим листьям. Копыта её заскользили. Стремя как-то сразу убежало, и… я завалился за кустарник. В бурьян.

Забултыхался у самой воды… Ухватил поводья! Удержался!..

Тишина.

«Динь-д-иинь…» — едва различимо пел в небесной дали серебристый металл.

Тихий скрип стволов… и лёгкий храп… И больше ничего.

— Фавоний, — позвал я с надеждой.

Тишина. Никого на пустой дороге.

Боли не было. Осторожно, чтобы Хорошая не показала норов, я отпустил ремень. Помог ей приподняться, а после сам стал искать «положенье». Я принялся, карабкаться.

— Ах… Ты же шь!.. Я-астреб!..

Что-то липкое под ладонью. Теплое. Морщась, я поднял руку: с рукава свисали клочья… Что-то вязкое. Очень знакомый, пряный запах разошёлся в воздухе.

«Хе-хе».

Рукав, а также колено и весь живот.

Мне пришлось переодеться.

«Чего-то такого» у меня при себе не оказалось, но вид вышел сносный. До г. Залива, по счастью, оставалось не так уж далеко.

Лишь с полчаса своеобразного «аллюра» и я увидел стену. Ни указателей, ни вырубки за пару актов. Деревья просто расступились, и под копытами моей Хорошей загудели доски.

В предрассветный, серый час город предстал передо мною очень скверным частоколом. Оборванная цепь призывно зазвонила у копыт.

Немного подумав, я спешился.

Никаких обозначений или полей. Только ров, в который теперь попрыгали лягушки.

— Ну… хоть умыться можно.

Поёжившись, я… «Скр-р» заскользила внезапно подошва. И свежий жирный запах разошёлся в утреннем воздухе. Кто-то усмехнулся.

Я резко обернулся — никого. Только пустая дорога. И ели. Хорошая моя зафыркала.

— Фавоний, если это ты — покажись!.. Нам нужно поговорить.

Скрип старых сосен. Шелест хвои в вышине… И непонятное шуршанье.

Необходимо было вымыть руки.

Я попытался смыть липкую жижу с туфель.

Напрасно.

— Ястреб!

Чем сильнее я мочил… тем хуже, хуже становилось!

Я признал пораженье. На пробу, попытался обтереть о траву, но и это ничего не дало. Я достал сапоги.

Медленный выдох. Наконец, я постучал во врезанную дверь. Ответа не последовало. Я подождал немного, распрямился. Расправил плечи и ударил посильнее. Пинанул… Носок увяз в прогнившей древесине. Посыпалась труха.

— Эт кто там такой смелый?.. ААа⁈

Несколько опешив, я поспешил освободиться. Чуть отступил. Немного помедлив, сделал ещё шаг назад. Столкнувшись с большой лошадиной головою, я едва не упал. Со скрипом решётчатое окошко отворилось. В носу засвербело.

Это был не столько табак, сколько старая, неизвестно где и зачем полежавшая с десяток лет бумага.

Свет в глаза. Подняв фонарь, стражник осветил с пол акта. Хорошая моя заволновалась. Она отступила.

Фонарь опустился, и только после я увидел большие небесно-голубые глаза. Ряд претенциозных складок на высоком лбе и торчащие очень большие уши… Щёки, заросшие скверной щетиной… Нос какой-то странный. Одновременно большой, мясистый и с аристократической горбинкой.

— Ну и вонь! — поморщился служитель.

Скривившись, он выдохнул дым чуть в сторону:

— АА-А-а⁈

Рот незнакомца открылся. Но цигарка и не подумала выпасть: она прилипла к его губе.

— Я тран.

Просто и без обиняков. В Эквиле разговор так никогда не начинали, но… горизонт уже начинал белеть. Я устал, и хорошо застеленная постель пришлась бы очень кстати.

Я просто не хотел здесь припираться с этим Типом!

— И чего?.. — то ли поёжился, а то ли пожал плечами стражник.

«…»

Я поднял воротник. Вспомнил, что золотые пуговицы (вместе с приличным мундиром) остались в поклаже, и вытянулся ещё сильнее. Загородил спиною лохматую, смехотворно рыжую морду моей Хорошей.

— Я Рыцарь Его Величества Амания Первого!