Потолок поднимайте, плотники; Симор. Вводный курс

– Кровожадная девица, – хмыкнул мужской голос. И мы с миссис Силзбёрн повернулись опять. То заговорил муж подружки невесты. Сидел он прямо за мной, слева от супруги. Мы кратко обменялись тем пустым нетоварищеским взглядом, которым в разгульном 1942 году обменивались, пожалуй, лишь офицеры с рядовыми. Первый лейтенант Сигнального корпуса, он носил очень интересную летную фуражку – с козырьком, но без проволочного каркаса в тулье, что владельцу такого убора обычно придает определенный бестрепетный вид, к коему он, надо полагать, и стремится. В его же случае фуражка подобного результата отнюдь не добивалась. Похоже, она служила лишь одной цели – делать так, чтобы в сравнении с ней мой собственный огромный уставной убор выглядел скорее клоунским колпаком, который нервно извлекли из мусоросжигателя. Лицо у лейтенанта было землистое и где-то в глубине казалось испуганным. Потел он с почти неописуемой чрезмерностью – лоб, верхняя губа, даже кончик носа – до того, что хотелось дать ему соляную таблетку. – Я женат на самой кровожадной девице в шести округах, – сказал он миссис Силзбёрн и еще раз мягко, на публику, хмыкнул. С машинальным почтением к его званию я чуть было не подхмыкнул ему – коротко, бессмысленно, как чужак и призывник, что ясно обозначало бы, что я с ним и всеми остальными в машине заодно, а не против кого-то.

– Я не шучу, – произнесла подружка невесты. – Две минуты – и все, братец. Ох вот бы взять да этими ручками моими…

– Ладно, не заводись, а? Полегче, – сказал ее муж, очевидно располагавший неисчерпаемым запасом супружеского добродушия. – Полегче. Дольше продержишься.

Миссис Силзбёрн снова обернулась к заднему сиденью и оделила подружку невесты только что не канонизированной улыбкой.

– А кого-нибудь с его половины на свадьбе видели? – мягко осведомилась она, лишь чуточку подчеркнув – совершенно благовоспитанно, не более того – личное местоимение.

Ответ подружки невесты раздался с ядовитой громкостью:

– Нет. Все на Западном побережье или еще где. Попались бы они мне.

Вновь прозвучал хмычок ее мужа.

– И что б ты сделала, милая? – спросил он – и машинально мне подмигнул.

– Ну, я не знаю, но что-нибудь бы сделала, – ответила подружка невесты. Хмычок слева от нее набрал децибелов. – Точно бы сделала! – стояла на своем она. – Сказала бы им что-нибудь. То есть. Господи. – Говорила она все самоувереннее, будто понимая, что с подсказкой от мужа мы все в пределах слышимости полагаем ее чувство справедливости, сколь бы юношеским или непрактичным оно ни было, в какой-то степени симпатично прямолинейным, отважным. – Я не знаю, что я бы им сказала. Может, пролепетала бы какую-нибудь глупость. Но господи боже мой. Честно! Тут абсолютное убийство кому-то с рук сходит, а я такого не перевариваю. У меня аж кровь закипает. – Живость свою она придержала ровно настолько, чтобы ее подстегнул взгляд напускного сопереживания от миссис Силзбёрн. Мы с этой последней теперь сверхучтиво развернулись на своих откидных сиденьях полностью. – Я не шучу, – сказала подружка невесты. – Нельзя мчаться по жизни тараном и делать людям больно, если заблагорассудится.

– Боюсь, я очень мало знаю об этом юноше, – тихо сказала миссис Силзбёрн. – Я с ним даже не встречалась. Я впервые услышала, что Мюриэл вообще обручена…

– С ним никто не встречался, – довольно пылко произнесла подружка невесты. – Даже я с ним не знакома. У нас было две репетиции, и оба раза вместо него приходилось стоять бедному папе Мюриэл, а все потому, что его дурацкий самолет не мог взлететь. Он должен был сюда примчаться вечером в прошлый вторник на каком-то дурацком военном самолете, но в этом Колорадо, или Аризоне, или где там, шел снег или еще какая дрянь, и прилетел он только в час ночи вчера. И сразу – в этот безумный час – звонит Мюриэл по телефону откуда-то аж с Лонг-Айленда или еще откуда-то и просит встретиться с ним в вестибюле какого-то кошмарного отеля, чтобы только поговорить. – Подружка невесты красноречиво содрогнулась. – Но вы же знаете Мюриэл. Она ж такая милашка, ею помыкает кто угодно и родня их в придачу. Это меня и бесит. Таким людям в конце всегда больно… В общем, она одевается, ловит такси и потом сидит с этим типом в каком-то кошмарном вестибюле, разговаривает до без четверти пять утра. – Подружка невесты разжала хватку на букете гардений лишь для того, чтобы приподнять два стиснутых кулака. – Ууу, я просто в бешенстве! – сказала она.