Потом и кровью

Опочивальня тут же заполнилась слугами. Впрочем, юная баронесса быстро прогнала всех! Очаровательная даже в черном траурном платье со спрятанными под вуалью темно-рыжими прядями, Александра фон дер Гольц быстро навела порядок и, поплакав о безвременно ушедшем супруге, лично занялась похоронами. Жемчужно-серые глаза юной баронессы холодно смотрели на слуг, приказы отличались законченностью и лаконичностью:

– Отправьте весть дочери Фридриха, всем его вассалам, королю. Подготовьте место в семейном склепе. Разменяйте два талера на мелкое серебро – для раздачи крестьянам.

– Вы хотели сказать – нищим, госпожа?

– Нет, именно крестьянам. Никаких нищих чтоб и близко здесь не было. Сами знаете, Фридрих их терпеть не мог. Исполняйте.

– Да, госпожа. Барон упоминал о какой-то шкатулке…

– Я знаю. Там завещание. Огласим на похоронах.

Все же она уважала барона. Но не любила, нет. Юная красавица и пятидесятилетний старик – какая уж тут любовь! Однако же в те времена так и было принято, выйти замуж по любви редко кому удавалось. Почти никогда. Не избежала общей участи и Александра фон дер Гольц, баронесса и хозяйка угодий и хуторов. Особа, находящаяся под особым покровительством королевской четы и… и – бывшая гулящая девка из Новгорода, Аграфена-Сашка. Эх, знал бы старый барон о ее бурном прошлом! Впрочем, что там барон, не прознали б его чертовы родичи! Впрочем, не должны бы прознать – не от кого! Славный король Магнус им вряд ли расскажет, тем более Сашка была абсолютно уверена в своих давних друзьях, с которыми промышляла еще в Новгороде в одной шайке. До тех самых пор, пока не познакомилась с королем…

* * *

В Оберпаленском замке с утра топили камины. Помогало плохо – дожди шли давно, да и особого тепла этим летом так и не дождались, разве что в самом начале июня. Правда, еще оставалась надежда на конец августа и сентябрь – на золотую осень, на бабье лето, кому как нравится. Убрать урожай, посадить озимые, заготовить грибов и ягод. Ну, и охота – как же без этого?

Глянув через узкое – бойницей – окно на хмурое небо, король покачал головой. Неужто вот так вот дождить и будет? Что ж, для Ливонии сие не редкость: море-то рядом, да и вообще страна северная – не Италия, не Франция даже. Хотя по большому счету тепло, опять же из-за моря, но зимы – суровые, со снегом, с сугробами. Впрочем, и во Франции нынче зимы – с сугробами, и в Амстердаме замерзают каналы – народ на коньках катается. Потому как, по сравнению со средневековьем, похолодало. Малый ледниковый период.

Все это славный ливонский король прекрасно знал и в мировой истории разбирался неплохо, да и кое в чем еще. Ибо звали его вовсе не Магнус, а Леонид Федорович Арцыбашев. И родился он ни в каком не в шестнадцатом, а в конце двадцатого века. Бывший театральный режиссер, Леня перебрался из провинции в Москву и занялся антиквариатом. Очень даже удачно занялся, если не считать того, что, всерьез увлекшись подземельям Кремля, в один прекрасный день выбрался из подвала – в прошлое! Как раз в шестнадцатый век, в то самое время, когда гостил у государя Ивана Грозного датский принц Магнус… похожий на Леонида как две капли воды! Истинный Магнус тогда бросился в подвал и, верно, очутился в будущем. Увы, скорее всего – в психушке. У самого же Арцыбашева хватило ума выдать себя за принца. И получить благоволении Ивана Грозного. А кроме благоволения, еще и денег, и войско, и молодую жену – царевну Марию Старицкую, милую и дорогую Машу, с полгода назад подарившую Леониду-Магнусу сына Владимира, названного так в честь Машенькиного батюшки – князя Владимира Старицкого, казненного царем по злым наветам. Наветы, как сильно подозревал Леня, были не такими уж и напрасными – участвовал Владимир-князь в заговорах, участвовал, и не в одном, и не в двух даже. За что и поплатился, а с год назад едва не сгинули по злобной царской воле и сама Маша, и Магнус. Осерчал царь-батюшка, что уж поделать, тиран – он тиран и есть. Правда, нынче Иван Васильевич вновь выказывал королевской чете полное свое расположение – дела-то в Ливонии шли очень даже ничего, бил и поляков, и шведов, а Магнус, как ни крути, все же считался верным вассалом Ивана. Правда, не очень послушным и не таким уж и верным. Тем не менее для Ливонии поддержка Грозного царя значила пока очень многое, и Магнус старался сохранять статус-кво в общении с могущественным московским государем.