Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили

Оказывается, «преступник» «… систематически проводил среди сотрудников школы антисоветскую агитацию, распространял клеветнические измышления по отношению к руководителям коммунистической партии и Советского правительства, восхвалял немецко-фашистскую армию и высказывал пораженческие взгляды по отношению к СССР в войне с фашистской Германией»[242].

В «Показаниях подозреваемого» Николай Иванович сначала отказался себя признать виновным в антисоветской агитации и твердо об этом заявил. Но поскольку следователь уже располагал достаточными данными, «изобличающими» его в антисоветской деятельности (а мы знаем, как это обычно делалось), Николаю Ивановичу, по-видимому, ничего не оставалось, как «признаваться». Он подтвердил, что в разговорах с сотрудниками высказывал сомнения в способности маршала Буденного быть командующим Южным фронтом («он тактики пехоты и другого рода войск не знает»), а также не видел причин надеяться на помощь союзников. Кроме того, по показаниям свидетельницы, Николай Иванович принципиально отказался принимать участие в кампании государственного займа у населения в размере месячного оклада, мотивируя это маленьким доходом и плохим питанием (его изможденное лицо на фотографии красноречивее всех слов). И, конечно, отягощающие факторы:

1) непролетарское происхождение («сын служителя культа»);

2) бывший офицер царской армии («чуждый элемент»).

Сразу вспоминаются слова[243] Яна Лациса – одного из руководителей ЧК, заместителя Дзержинского: «Не ищите на следствии материалов или доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, – какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого…»

Вот и определили. А в военное время вообще не до церемоний.

Его расстреляли через два месяца после ареста – девятого февраля 1942 г.

Через 50 долгих лет Головщиков Николай Иванович был реабилитирован.

* * *

В этой части нашего повествования нам кажется необходимым подробно рассказать и о племяннице Николая Ивановича – упоминавшейся выше Александре Павловне Головщиковой. Эта самоотверженная женщина, не считаясь с бытовыми и другими трудностями, стала заботиться о престарелом родственнике. По мере того, как Николая Ивановича увольняли или переводили с места на место, она увольнялась и переводилась вслед за ним. Вот одно из ее заявлений:

«от 18 сентября 1920 г.

Состоя школьной работницей вышеозначенной (Николо-Бойской советской 1 ступени Ярославского уезда) школы, прошу… разрешить мне переход в Мологский уезд на должность школьной работницы, где мне необходимо устроиться с родственником Н. И. Головщиковым в одной школе. Н. И. Головщиков в данное время состоит внешкольным инструктором в Мологском уезде. Родных у Головщикова кроме меня никого нет, а при его слабом здоровье необходимы нормальная домашняя обстановка и правильный образ питания. Что не может устроить его одинокая жизнь среди чужих людей. Здоровье он потерял во время войны и трехлетнего пребывания в австрийском плену, здесь же одинокое скитание продолжает подрывать его здоровье. Вдвоем же жизнь будет безусловно легче в смысле хозяйственном, а посему на основании изложенныя причины и прошу удовлетворить мое ходатайство. Заменителя на свою должность я найду. 13. 09. 1920. А. Головщикова»[244].