Потомки

Подъехав к зданию департамента здравоохранения, они увидели, что их лидер расположился прямо напротив с большим плакатом с надписью «кто дал вам право?». Жаркий полдень был в самом разгаре, поэтому улица была почти безлюдна. Лишь изредка пробегающие тенечком прохожие, нарушали его одинокую забастовку. Если, конечно, не считать высокую даму в деловом синем костюме, тщетно пытающуюся его прогнать.

Из-за того, что Всеслав сидел и на ее визг отвечал негромко, дама не могла его хорошо расслышать с высоты своего роста, она наклонялась, немного приседая, и переспрашивала: «что, что ты сказал?». Со стороны было похоже, как будто огромная птица пытается вытащить червяка из бревна.

Их странную беседу прервала Зоя. Она подбежала к Всеславу, буквально отпихнув женщину в синем, и попыталась его обнять. Сделала она это крайне неловко, но не так-то просто обнять сидящего человека, ещё и с плакатом в руках.

— Это вообще, как понимать? — всплеснула руками женщина из департамента. — Ты вообще знаешь, что это уже не одиночный пикет, а несанкционированный митинг. И я имею полное право вызвать полицию.

— Нет у вас ни прав, ни свободы воли. Нет порядка и нет правосудия, все что у вас есть лишь ваши иллюзии.

— И слушать не хочу твою оппозиционную чушь, понял меня? Забирай свою прошмандовку и убирайся отсюда, пока не приехала полиция.

— Между прочим, ее отец — министр обороны, возможно, он не сильно рад тому, что она защитник большеголовых, но таких слов себе не позволяет.

— Так я и поверила, — буркнула женщина, все же сбавив на всякий случай тон.

— Ох, уж это чинопочитание, — вздохнул Всеслав. — А что ты здесь делаешь, Зоя? Мне прямо неловко перед этой госслужащей от твоих проявлений чувств.

— Я, я очень переживала, — честно ответила Зоя. — Мы все переживали. Это безрассудно. Чем ты поможешь Питеру, если тебя посадят?

— А если не посадят? Я ему в любом случае никак не помогу. Мы бьемся как рыбы об лёд. Все бестолку. Пусть сажают. Все равно, это бесплодная борьба. Мы кричим: люди, посмотрите, с вашего согласия творятся бесчинство и беззаконие, с вашего согласия детей сажают в тюрьму, а они не слышат нас. Что надо сделать, что надо сделать, Зоя, чтобы нас услышали?

В голосе Всеслава было столько безысходности и горечи, что даже сотруднице департамента стало не по себе. Немного подумав, она решила скрыться в здании, пока этой волной отчаяния не накрыло и ее.

— Все, надоест сидеть, сам уйдешь. Если полиция спросит, я скажу, что могла, то сделала.

— Что вы можете сделать? Мы все — рабы, полирующие свои оковы, хвастающие ими перед своими собратьями, унижающие тех, у кого они не такие блестящие. Наши господа смеются над нами, глядя на нашу систему ценностей и кидают нам кости со своего стола.

Женщина махнула рукой и ушла в свой спокойный, прохладный кабинет.

— Сами разбирайтесь с этими депрессивными придурками, — услышала Зоя ее отчёт кому-то в здании департамента. — Вот он сейчас пойдет повесится, а отвечать я буду?

— Я присяду? — спросила Зоя.

— Да, садись. Возьми картонку, там около дерева.

Зоя устало присела.

— Как в Москве? — вежливо поинтересовался Всеслав.

— Да, так нормально.

— Ну и хорошо.

— Слышал, что у Берты сорвалась свадьба с генералом, — прозвучал сверху знакомый голос.

Зоя подняла голову. Перед ней стоял Адам в клетчатой рубашке, выглаженной до хруста, темно-синих шортах по колено и идеальной прической.

— А слышал, вероятно, от первоисточника, — улыбнулась она. — Там картонка под деревом.

— Я бы тебе не советовал, Адам, располагаться здесь. Смысла в этом вообще нет. Пересмотрел все наши достижения и совсем приуныл.

— Да, я вижу, брат. Только что же ты предлагаешь — плыть по течению и вообще ничего не делать?

— А кто его знает, брат, может и так.

Потом пришла Вера, Антон, подтянулись Патрик и Денис. Уже смеркалось, люди из департамента давно разошлись по домам, стараясь не смотреть в их сторону. А вокруг Всеслава собиралось все больше и больше народу. Человекоборцы и ребята уже из других партий стягивались к департаменту со всего города.

Одинокий плакат Всеслава кто-то повесил на дерево, чтобы было лучше видно, только не понятно кому.

Неожиданно прикатили антиглобалисты во главе с Мясником. Кто-то притащил гитару. Ко всеобщей радости представителей мужского пола этого странного митинга появились феминистки. Но они обрадовали ещё и девочек, потому что с ними приехал и небольшой фургончик с бесплатной едой и напитками, подарок от какого-то очередного очень важного человека.

Доронина пробила себе путь к Всеславу без каких-либо усилий. Ее, как генерала, все пропускали и вежливо уступали дорогу. Она уселась рядом, подвинув несколько возмущённого Адама.

— Я тоже согласна с тем, — влилась она в беседу, которую сама же и прервала, — что к такому понятию, как «вещи в себе» каждый разумный человек и так приходит. В один прекрасный момент мы сами осознаем, что все, что нас окружает, абсолютно все, мы можем воспринимать только субъективно.

— Хорошо, но как тогда быть с тем, что мы все социально зависимые? Нам просто необходимо мнение и опыт других.