Потомки роксоланов (СИ)

-- как стали Теплогорск строить то по началу всё как у нас шло, город вон какой получился, идёт уже последняя стадия, и комбинаты обеспечения работают вовсю. Небесный флот там представлен только дежурными военными лодками, и воинов немного, охрана побережья. По твоим намёткам мы границы Югославии будем вести, как ты там называл? Ага, по Малоазиатскому предгорье, тоесть оставим для себя зону между соседней Азией и самой Югославией, тоже цепь сторожевых башен, как в степи. Всё шло нормально, но вот много пришлого люда с этого лета к нам пришло просится, и даже словене есть, они из рабства ушли, кого отпустили, ну то греки в основном, а вот от Персов много беглых, мы их приняли, на работы взяли, и вот что мне удивительно, очень мало из них просились на родимую землю, к своим родам вернуться! Я то понимаю что может и не помнят они, где род их жил? Но даже просто на свою родную землю посмотреть? Увидеть словен, родичей, вдохнуть воздух свой родной. Как то не так. И вот уже с того времени было два случая покражи оружия, и дошло до нападения на воина! Как тут быть? Не отправишь же всех вон?! И опять же словен много, но какие то они не свои? Что ли! Вобщем с того дня как погиб Ярко, я не сплю, всё думаю как с бедой той покончить. Конкретного у меня ничего нет, те двое до дознания тоже с собой покончили! Один жилы перегрыз, второй голову разбил о стены. Вот такие дела. — и закончив рассказ Боброк замолчал. Ну и меня пока особенных идей не появилось, вот разве что…

Интерлюдия

Маздак был, вероятно, одним из самых первых социалистов в истории человечества, борьба за справедливость и достойное существование своих земляков стала для него смыслом жизни, и едва не привела его к преждевременной гибели. (Из исторических записок Эпохи Становления Державы. Том 1. Архивный отдел. Академии наук Славии.)

В зале Дворца Лани ещё чувствовался дневной зной, но и он уже уходил, сдуваемый вечерней прохладой, звонкий перелив водных струй, в небольшом фонтане, приятной музыкой отдавался эхом от высоких стен павильона. Дворец был отделан мраморными плитами и ониксовыми плашками, пол тоже был сложным сочетанием различных видов мрамора и гранита. У фонтана на ложе устланом шкурой барса возлежал нестарый ещё мужчина, с длинной седоватой бородой и в богатом одеянии персов, из высшего сословия царедворцев. Он лежал с закрытыми глазами, отдыхая после дневных трудов. Но недолго ему суждено было наслаждаться покоем, к нему почти неслышно приблизился воин из стражи и низко поклонившись, что то ему быстро сообщил, а затем отступил от ложа с господином на три шага, и замер, в ожидании приказа. Мужчина открыл глаза и бросил одно слово — зови — воин развернулся на пятках, и исчез, как будто бы его и не было. А приказавший ему, встал со своего удобного места, и пошёл к виднеющемуся в углу павильона креслу из мрамора, с шёлковой подушкой на нём. Недовольно и зло поджав губы, мужчина занял своё место и стал ожидать визита неизвестного.

-- о мой господин! Я сумел разузнать многое, по вашему приказу! Это очень удивительно! Я получил все сведения от нашего человека из Сноса, это поистине удивительно! Греков разбили полностью, их город у моря был почти сожжён в пепелище! Но самое главное это те кто сумел это сделать! С стороны полночи пришли люди, именующие себя славенами. Они могущественные волшебники, у них есть даже огненное оружие убивающее громом, они обладают кораблями парящими в небе! — говоривший замолк, видимо давая возможность оценить его усердие своему господину. Это был низенький толстяк с таким добрым лицом, что заподозрить в нём, одного из самых кровавых псов Суфрая Карена, было просто невозможно. Но тем не менее Пармис долгие годы преданно служил своему господину, владыке и хозяину Персии, тому кто правил даже самим шахиншахом Кавадом. И вопросами законности его воли он не задавался. Выждав и получив от хозяина кивком разрешение на продолжение доклада Пармис вновь принялся говорить и при этом не забывая кланяться и ловить глазами настроение повелителя.