Потомки Шаннары

Уолкер отвел глаза в сторону.

— Этому я научился сам, — проговорил он. Пар подождал мгновение, потом, чувствуя, что молчание затягивается, сказал:

— В любом случае я благодарен тебе. Спасибо.

Уолкер медленно покачал головой:

— Я не заслужил благодарности. В том, что случилось, в первую очередь виноват именно я.

Пар снова осторожно опустился на подушки.

— Я помню, ты говорил это и раньше.

Уолкер подошел и присел на край кровати:

— Если бы я присматривал за тобой как следует, гномы-пауки никогда бы и не сунулись в долину. Это случилось потому, что я от тебя отстранился. Я ничем тебе не помог, когда ты с риском для жизни искал меня в первый раз, потом, раз уж мы встретились, я должен был проследить, чтобы тебе ничего не угрожало, но не сделал этого.

— Я нисколько не виню тебя в том, что случилось, — поспешил вставить Пар.

— Но я виню себя. — Уолкер поднялся, прошел к окну и стал вглядываться в дождевую пелену. — Я живу один, потому что сам этого захотел. Другие люди в другие времена внушили мне, что так будет лучше. Но я забыл, что существует разница между уединением и бегством. Есть предел для расстояния, которое следует держать между собой и остальными людьми, потому что наша жизнь не терпит ничего абсолютного, все в ней относительно. — Он оглянулся на Пара, сверкнув в полумраке комнаты белизной своей кожи. — Я отошел слишком далеко. И ты остался без защиты.

Многого из того, о чем говорил Уолкер, Пар не понимал, но не перебивал его, чтобы услышать как можно больше. Уолкер отошел от окна.

— Я не навещал тебя с тех пор, как принес сюда, — сказал он, остановившись у кровати. — Ты знаешь это? — (Пар кивнул, продолжая молчать. ) — Это не потому, что ты мне безразличен. Просто я знал, что ты в безопасности, что все будет в порядке, а мне требовалось время, чтобы многое обдумать. Я отправился побродить по лесам. И вернулся сюда сегодня утром. Целители сказали, что ты проснулся, что яд тебе больше не опасен, и я решил с тобой увидеться. — Он замолчал и отвел глаза в сторону. Потом заговорил, тщательно подбирая слова: — Я много думал о снах…

Снова наступило молчание. Пар неловко заворочался в кровати — он начал уставать, сил у него было еще маловато. Похоже, Уолкер это понял, потому что сказал:

— Я ненадолго. — Он снова присел на кровать. — Когда начались эти сны, я предугадал, что ты придешь ко мне, — ты всегда был импульсивным. И уже тогда я задумался над тем, как тебе ответить. — Он помолчал. — Мы очень близки, Пар, хотя ты этого еще не понимаешь. Мы оба получили в наследство магию и более того — будущее, которое предопределено и которое может помешать нам свободно распоряжаться нашей жизнью. Я хочу сказать, Пар, что мы оба — потомки Брин и Джайра Омсвордов, наследники эльфийского дома Шаннары, призванные выполнить определенную миссию. Эту миссию возложил на нас Алланон. Он сказал умиравшей Брин, что Омсворды из поколения в поколение будут хранить магию до тех пор, пока она не понадобится.

Пар начал понимать:

— И ты считаешь, что эта миссия возложена на нас?

— Да, я так считаю, и это пугает меня, пугает, как ничто в жизни! — Голос Уолкера перешел в низкое шипение. — Это приводит меня в ужас! Я не хочу иметь ничего общего с друидами и их тайнами!

Напуганный яростью этих слов, Пар машинально прикрыл глаза. Потом грустно улыбнулся и сказал:

— Уолкер, иногда не бывает выбора.

Ответ Уолкера был неожиданным:

— Поэтому я решил вот что.

Пар взглянул на него: лицо Уолкера будто окаменело.

— Вот что я решил, пока ждал твоего пробуждения и бродил в лесах Сторлока вдали ото всех. Иногда события и обстоятельства оборачиваются против нас. Как бы мы ни были тверды, отстаивая наши верования и убеждения, в конце концов нам все равно приходится идти на компромисс с самими собой. Придерживаясь одних принципов, мы неизбежно нарушаем другие. То, что я скрывался в Дебрях, едва не стоило тебе жизни. Так может случиться еще не раз. И чего это, в свою очередь, будет стоить мне?

Пар покачал головой:

— Ты не должен винить себя, Уолкер, я сам себя подвергал опасности. Ни один человек не может брать на себя такую ответственность.

— Нет, Пар, может! И должен, если у него есть на то силы. Как ты не понимаешь этого? Если мне даны силы, то я несу ответственность за то, каким образом я ими распоряжусь. — Он грустно опустил голову. — Хотел бы я, чтобы это было не так, но от моего желания порядок вещей не изменится. — Он выпрямился. — Ладно, я ведь пришел кое-что сказать тебе, но до сих пор этого не сделал. Лучше было бы подождать, пока ты совсем не окрепнешь, но… — Он встал и завернулся в свой промокший плащ, будто его знобило. — Я пойду с тобой, — просто сказал он.

Пар застыл в изумлении:

— К Хейдисхорну?

Уолкер Бох кивнул: