Потомки скифов

Днем пленников повели на торжественную церемонию. Она состоялась у жертвенника, где Артем посрамил Дорбатая. Теперь вещун праздновал здесь свою победу! Да, ему нельзя было отказать в ловкости и предприимчивости. Расправившись со Сколотом, устранив со своего пути серьезную помеху, Дорбатай решил, что хорошую службу сослужит ему и мертвое тело врага.

Торжественная молитва была посвящена памяти Сколота. Она должна была показать скифам, что Дорбатай по-братски любил умершего. Боги покарали Сколота — такова их воля! Но он был великим вождем и заслужил право на пышные похороны. Вещун надеялся, что торжественная церемония заставит скифов забыть о вражде между братьями. Ведь во время похорон главный вещун будет говорить с грозными богами, вымаливая прощение своему грешному брату. Все это тоже должно послужить к вящей славе Дорбатая!

Но и сейчас он не терял времени. Дорбатай уже вел дальше свою сложную и хорошо обдуманную игру — подготовку к похоронам. В честь умершего вождя Сколота приносились человеческие жертвы, как этого требовали священные обычаи. В этот день под ножами вещунов погибло трое рабов. Толпа скифов молча следила за кровавой церемонией. Пленные чужеземцы вынуждены были стоять среди свиты Гартака. Напрягая все силы, Иван Семенович поддерживал Лиду, спрятавшую голову у него на груди: она зажала уши и только время от времени дрожала всем телом.

Обряд жертвоприношения произвел на девушку тяжелое, угнетающее впечатление. После возвращения из степи она больше часа лежала почти без чувств, не отвечала на вопросы Ивана Семеновича, будто ничего не слышала и не видела. Иван Семенович решил оставить девушку в покое и даже не пробовал ее утешать. И это было к лучшему. Постепенно Лида овладела собой.

Она с трудом поднялась на ковре, но Иван Семенович с радостью заметил, что с Лидой можно разговаривать, что она начинает реагировать на внешние события.

В это время за стеной раздались громкие крики часовых, будто они чего-то испугались… Что такое? Лида подняла голову, прислушалась. Ее глаза радостно заблестели.

— Диана! Диана! Иван Семенович, ведь это Диана!

Действительно, теперь уже хорошо был слышен лай собаки. Она, очевидно, приближалась к кибитке — испуганные крики скифов усиливались. Еще одно грозное рычание — и Диана ворвалась в кибитку. Никто, как и раньше, не осмелился остановить ее.

Диана бросилась к Ивану Семеновичу, к Лиде. Радостно лизала им руки, прыгала, пытаясь дотянуться до лица. Со слезами на глазах Лида бросилась целовать Диану, называя ее самыми ласковыми именами.

— Погодите с нежностями, — сказал Иван Семенович и, подозвав Диану к себе, стал ощупывать ее ошейник. Вытащив листок бумаги, он лукаво улыбнулся и подал его Лиде.

— Ну вот, кажется, я могу вручить вам нечто такое, что сразу же улучшит ваше настроение, — сказал он. — Вижу, вы догадываетесь, в чем дело. Письмо от вашего Артема! И полагаю, именно вам.

— Почему мне? — смутилась девушка.

— Вот уж не знаю, — лукаво ответил геолог. — Впрочем, зачем терять время на лишние разговоры? Возьмите и читайте. А после этого — очень прошу вас! — поделитесь со мной новостями. Если, конечно, у Артема осталось для них место… письмо это, как мне кажется, сугубо личное…

Не отвечая на шутки Ивана Семеновича, Лида немедленно начала вслух читать неровные, торопливые строчки.

— Великолепно! — сказал Иван Семенович, выслушав ее. — Надо немедленно ответить.

— Видите, а вы говорили личное, — съязвила Лида.

— Не беспокоитесь, милая, — отпарировал Иван Семенович. — Еще будут и личные письма… Однако за дело. Вот вам моя записная книжка, пишите Артему обо всем том, что произошло с нами. Бумагу можете не экономить.

Лиду не надо было подгонять! Стараясь писать самым убористым почерком, она рассказывала Артему все. Ее большое послание заканчивалось так: