Потомки Солнца

В августе Мария Александровна получила письмо от

Егора из Токио.

«Мама. Я счастлив и кое-что постиг. Конец моей ра-

боты близок. Только бродя по земле, под разными лучами

солнца и над разными недрами, я способен думать. Я те-

перь понял отца. Нужны внешние силы для возбуждения

мыслей. Эти силы рассеяны по земным дорогам, их надо

искать и под них подставлять голову и тело, как под

ливни. Ты знаешь, что я делаю и ищу корень мира, почву

вселенной, откуда она выросла. Из древних философских

мечтаний это стало научной задачей дня. Надо же ко-

му-нибудь это делать, и я взялся. Кроме того, ты знаешь

мои живые мускулы, они требуют напряжения и уста-

лости, иначе я бы затомился и убил себя. У отца тоже

было это чувство; быть может, это болезнь, быть мо-

жет, это дурная наследственность от предков – пеших

бродяг и киевских богомольцев. Не ищи меня и не тоскуй, –

сделаю задуманное, тогда вернусь. Я думаю о тебе, ночую

в стогах сена и в куренях рыбаков. Я тоскую о тебе, но

меня гонят вперед мои беспокойные ноги и моя тревожная

голова. Быть может, верно, жизнь – порочный факт, и

каждое дышащее существо – чудо и исключение. Тогда я

удивляюсь, и мне хорошо думать о своей милой матери и

неотомщенном отце.

Егор».

* * *

Тридцать первого декабря в Москве было получено известие о смерти Егора Кирпичникова в Буэнос-Айресе, в тюрьме. Он был арестован вместе с бандитами, грабившими скорые поезда. В тюрьме он заболел тропической малярией. Вся шайка была приговорена к повешению. Так как Кирпичников не мог идти на виселицу, валяясь в предсмертном бреду, то ему дали яду, и он, не помня уже ничего о жизни, скончался.

Труп его, наравне с повешенными бандитами, был брошен в илистые воды Амазонки и смыт в Тихий океан.

Виселицы стояли на самом берегу Амазонки; их также после казни бросили в реку, и они поплыли, таща трупы в своих мертвых петлях.

На запросы советского правительства о такой расправе с человеком, который не мог быть преступником и попал в шайку по неизвестному случаю, бразильское правительство ответило, что оно не знало, что в его руках Кирпичников; при аресте же он отказался назвать себя, а потом заболел и ни разу не приходил в сознание во время следствия.

* * *

Мария Александровна поставила новую урну в Доме воспоминаний в Серебряном бору, рядом с урной своего мужа.

На ней значилось:

«Егор Кирпичников. Погиб 29 лет. Изобретатель эфирного тракта, последователь Ф. К. Попова и своего отца. Вечная слава и скорбная память зодчему новой природы».

ГОРОД ГРАДОВ

Мое сочинение скучно и терпеливо, как

жизнь, из которой оно сделано.

Ив. Шаронов, писатель конца XIX века

1

От татарских князей и мурз, в летописях прозванных мордовскими князьями, произошло столбовое градовское дворянство, – все эти князья Енгалычевы, Тенишевы и

Кугушевы, которых до сих пор помнит градовское крестьянство.

Градов от Москвы лежит в пятистах верстах, но революция шла сюда пешим шагом. Древлевотчинная Градовская губерния долго не сдавалась ей: лишь в марте 1918 года установилась Советская власть в губгороде, а в уездах

– к концу осени.

Оно и понятно: в редких пунктах Российской империи было столько черносотенцев, как в Градове. Одних мощей

Градов имел трое: Евфимий ветхопещерник, Петр – женоненавистник и Прохор – византиец; кроме того, здесь находились четыре целебных колодца с соленой водой и две лежащих старушки-прорицательницы, живьем легшие в удобные гробы и кормившиеся там одной сметаной. В

голодные годы эти старушки вылезли из гробов и стали мешочницами, а что они святые – все позабыли, до того суетливо жилось тогда.

Проезжий ученый говорил властям, что Градов лежит на приречной террасе, о чем и был издан циркуляр для сведения.