Потомок для аншиасса. Книга вторая

Вся вымокшая, потому как пару раз упала, Лиза раздражённо бросила своё незапятнанное ни одной рыбьей тушкой орудие ловли и отошла к стене, где наблюдающая со смехом за всем действием Самлеша вручила ей отрез ткани, чтобы вытереться.

— Нет, ну где справедливость? — Насупившись, вздохнула Лиза, видя как на берегу уже валялось семь рыбин пойманных мужчинами. — Я же уже даже в воду зашла, а эти вон даже ног не намочив…

— Не расстраивайтесь аншиасса! — Попыталась успокоить её улыбающаяся Самлеша, на что Лиза только махнула рукой.

— Как здесь рыбу-то готовят?

— Я соберу в короб и перенесу на кухню в цело́мнище и пока накрою на стол…

— Ооо, нет, — прервала объяснения здрады Елизавета. — Короб нам понадобится: туда рыбу сложим, а ещё… Цишисс Уаншихан, может уже хватит рыбы? — Крикнула Лиза в сторону увлечённых рыбаков, и посмотрела на берег, где добавилось ещё две рыбины.

Выяснив, что виденные ею недалеко от провала сухие деревья можно использовать по намеченному Лизой усмотрению, она отправила сына с наставником принести ветки для костра. Пока переодевалась, объяснила Самлеше что такое котелок и как выглядит, естественно о таком она и не слышала, но пообещала принести железную сетку, специи, соль, и овощ — хухум, очень похожий на земной картофель, только фиолетового цвета.

— Я и не знал, что вы умеете так хорошо готовить аншиасса, — с довольной улыбкой, цишисс Уамншихан сыто откинулся на подушки.

К восходу Зааншары, когда ощутимо похолодало у них на берегу уже прогорел костёр над углями которого, установив железную сетку, Лиза приготовила очищенную Егором, Сицицом и Уаншиханом рыбу, а сейчас в углях допекался хухум.

— Вот сделают нам котелок и поедим ухи! — Пообещала Лиза с улыбкой вспоминая времена, когда с родителями, покойным мужем и тогда ещё маленьким Егором выезжали за город к лесу. Егор словно прочитав её мысли, тут же нахмурившись, тихо произнёс:

— А помнишь: мы с папой ездили?

— Помню конечно, — так же тихо ответила ему.

Вспоминая былое время, они рассказывали Самлеше, Сицицу и наставнику сына как они выезжали отдыхать, Егор вспоминал отца, а остальные, проникнувшись воспоминаниями иномирян, внимательно слушали.

В тот восход Зааншары Лиза тихонько выплакавшись в своём шатре, с трудом уснула и снились ей родители и улыбающийся Виктор обнимающий сына.

Глава 16

«Как сладостно!..но, боги, как опасно

Тебе внимать, твой видеть милый взор!..

Забуду ли улыбку, взор прекрасный

И огненный, волшебный разговор!

Волшебница, зачем тебя увидел?

Узнав тебя, блаженство я познал –

И счастие моё возненавидел»

А.С.Пушкин

Махарадж спешил обратно. Три ночи мысли о Элиссавет не покидали его и мужчина уже пожалел, что не отправил своего сподвижника для проверки. Быстро проведя осмотр, фактически запугав новый, прибывший со степных просторов на его земли род здрадов, вынудил чуть ли не принести клятву о том, что те будут поддерживать в рабочем состоянии все преобразователи защиты, которые им уже установили на подступах к их обиталищу.

О том, чтобы дождаться ночи для перехода обратно, предводящий даже и слышать не хотел, погнал отряд под палящими лучами Зааншары. Вымотанные воины сразу отправились в ближайшие земляные провалы на отдых, к нему же навстречу устремились два воина из охраны, которую он оставил на время своего отсутствия.

Выслушав отчёт и отпустив патрулирующих на отдых, передав им заботу о своём рашцизе, предводящий пешком устремился к провалу. Накинутый плащ, рассчитанный на защиту, уже разогрелся до такой степени, что не спасал от жара Зааншары, пот струился по спине мужчины, и желание наконец-то достигнуть спасительной тени заставило его прибавить шаг. Внезапно до него донёсся женский вскрик, неясный, но и этого мужчине хватило, чтобы с замершим сердцем остановиться и тут же сорваться вперёд с безумной скоростью. Мысли одна страшнее другой ворвались в сознание предводящего, липкий, противный страх за Элиссавет опутал разум, когда он услышал повторный крик и едва успел остановиться перед рваным краем обвала, чтобы бегло оценить обстановку сверху.

Удар сердца и картина стала более осмысленной, заставляя сползти пелену ярости, непонятного отчаяния, страха за Элиссавет. Только спустя несколько мгновений, когда Махарадж услышал смех её сына, он чуть не зарычал от ярости. Ему хотелось рвать и метать, спуститься вниз, наказать тех, кто забавляясь! заставил его испытать кошмарные эмоции.

Выдохнув и отступив назад, Махарадж отвернулся и уже успокоившись, направился к земляной тропе, что вела вниз, к озеру. Помутнение, что охватило разум яростью — прошло, и Махарадж признал, что сам себя накрутил, причём сделал это зря: внизу, в водах озера Элисса с сыном и мелким прислужником здрадом купаясь — смеялись, покрикивая в какой-то странной, непонятной игре. Именно эти звуки он и принял за крик отчаяния, что подхваченный сухим, иссушающим ветром донёсся до него.