Потомок древних королей (СИ)

Уже утром, объезжая какой-то поселок, наткнулась на косарей — нечаянно выехала на поляну. Они как раз разбирали с подводы косы и меня увидели. Как я так задумалась, как не заметила? На глаза людям я собиралась показаться дальше, ближе к тракту, чтобы сомнений, куда я еду, не осталось. Ну, да и так сойдет. Повернула и скрылась в лесу. Теперь нужно все делать быстро.

Отъехала подальше, нашла лесной ручей и соскочила с коня. Достала из сумы все, что было нужно. Уселась у воды и нечаянно засмотрелась, замерла — хорошо было вокруг. Попискивали птицы, над головой колыхались кроны деревьев, булькал и журчал ручей у ног. Это тихое бульканье успокаивало, завораживало… Потянуло на сон — всю ночь не спала. Поднялась на ноги, зачерпнула пригоршню холодной воды, плеснула в лицо — нужно делать что задумала, а не спать.

Ножом обрезала косы коротко, по-мужски. Там, куда я еду, все равно некогда будет с ними возиться. Выгребла из баночки и нанесла на волосы, брови и ресницы белесый состав. Скоро они стали светлыми, почти белыми. Ежась от холодной воды, хорошенько промыла все это в ручье. Посмотрелась в зеркальце, не терпелось узнать, что получилось — светлые ресницы и брови сильно изменили лицо. Глаза казались меньше, лоб почти без бровей — выше. Не уродство и не странный облик. Просто не такой приметный. В глаза залила капли. Скоро синяя радужка полиняла, стала серо-голубой. Этого хватит на неделю. Перекусила, собралась и поехала дальше.

По большой дуге обошла столицу и взяла нужное направление. Ехала по тракту, съезжая с него, если появлялись встречные, или догоняли более быстрые всадники. Пока в этой стороне меня не искали. Ехала весь день, не гнала. И все равно к вечеру устала так, что пошатнулась, соскочив с коня. Для ночевки выбрала место в лесу, углубившись в него и поставив шатер. За ним развела маленький костерок, согрела воду, чтобы попить горячего и помыться… сожгла свои косы. Потушив огонь и улегшись в шатре, установила сторожки из своих светляков и попыталась уснуть и не думать ни о чем. Я надеялась на усталость. Не получилось.

Лежала и думала. Мне нужно было это время вдали от него — пережить стыд, просто свыкнуться с тем, что случилось, подумать про то, что будет дальше. Сейчас многое виделось иначе… Если бы мы с ним действовали сообща, я бы нашла другое решение. Помирилась бы с Юрасом. Не сразу, но выпросила бы его семя, разрешив видеться потом с детьми, как дяде, когда захочет. Избежала бы того, что сделало его сейчас совсем несчастным… всех нас. Уговорила бы устраивать свою жизнь, а не ждать меня, проживая ее в бессмысленном ожидании. Не сразу, но я знаю, что у меня получилось бы это.

Я бы не сорвалась туда в страхе, что дети не появятся, а дала бы себе время остыть, опомниться после того их разговора. Не совершила бы ошибку сама и постаралась бы объяснить им, как они не правы. Опять твердо верила бы, что наша любовь сильнее злых чар и заставила бы верить его.

И он не приехал за мной… ни днем, ни вечером, ни когда наступила ночь. А я ждала. Сначала — что остановит и не пустит. Потом — что догонит и вернет, дальше — что ворвется туда и не отдаст меня, не сможет, как обещал тогда. После всего — что появится и найдет нужные слова, заполнит ту пустоту в душе. Но нет…

Не смог простить, что не сдержала своего обещания быть верной женой? Скорее всего, так и есть — я и сама себя простить не могу. А может, понял, что переоценил себя, и не сможет принять меня после другого, как бы ни были нужны ему наследники.

И становилось по-настоящему страшно — неужели в той комнате мог быть не он? Я все сделала для этого… чтобы возвращаться было некуда. Мотала головой, не хотела больше думать — похоже, думать у меня вообще получается плохо. Как и жить своим умом.

ГЛАВА 32

Потихоньку укладывалась вся эта каша в моей голове, я успокаивалась, смирялась. Этому помогали дорожные тяготы — отвлекали и утомляли. Тяжело было из-за духоты, остальное было знакомо, хотя тоже непросто. Нужно было заботиться не только о себе, но и о нескольких лошадях. Искать укромное место для ночевок, обустраиваться, кормить, поить свой табун, да много чего… Но я уже потихоньку привыкала к трудностям поездки в одиночку. Не шарахалась, если навстречу попадались обозные или конные. Моего лица все равно не было видно.

Стояла жара, тракт был выбит в пыль и многие всадники мчались, прикрыв лицо куском тонкого полотна, оставив на виду только воспаленные глаза. Я делала так же. По дороге, в одном из селений прикупила еще одну лошадь, в другом нагрузила ее нужными мне припасами — крупами, простой одеждой, мукой, еще чем-то, о чем вспомнилось в дороге.

Вооруженный юноша, одетый в воинскую справу, доставляющий груз для отряда стражников, стоящего на Болотах, не вызывал ни у кого особого интереса. Лицо я прикрывала, грудь утянула полотном, говорить старалась низким голосом. Да он и так осип от пыли и усталости.