Потомок Елизаветы I

Дедал взял его сначала обеими руками, потом правой рукой за рукоять и взмахнул им. Воздух издал звук вспоротой натянутой парусины.

Найдя взглядом чурку, он вопрошающе посмотрел на меня. Я кивнул. Он подошёл и ударил. Чурка выдержала, но кинжал вошёл в древесину глубоко.

– Хорошая вещь, убойная, – сказал Дедал и подал нож мне, но я отстранился, снял кожаную рукавицу и взял наконечник для копья.

Наконечник по форме походил на кинжал, однако был менее сплюснут и вместо рукояти имел шип для насаживания на древко.

Подкинув его на ладони, я привязал к шипу лёгкую ленточку, и, примерившись, метнул наконечник во вкопанный столб «крана». Наконечник вошёл остриём и вошёл глубоко. Тут крякнул не только Дедал, но и мы с подмастерьем. Не ожидал я от себя такого броска.

Наконечник вошёл в дерево по самый шип.

Я подошёл к столбу, потрогал шип пальцем, посмотрел на Дедала, провёл пальцем себе по шее и ткнул им в старика. Потом махнул рукой. «Мохратить» столб из-за железяки не хотелось.

Непроизвольно я целил в шею взрослого воина, а это около двух с половиной метров, и шип сейчас торчал на этой высоте.

Дедал понял меня правильно. Он взял обломанную ветку и насадил её на шип. Подмастерье запрыгал от радости. Он ничего не понимал, он просто смотрел, как забавляются взрослые, и от этого ему было весело. Весело было и мне.

* * *

Назавтра я проковал каменным молотом режущую кромку кинжала и наконечников, закалил и состарил. Всё делал на ощущениях времени. Часа через четыре после закладки я вынул кинжал из плавильной печи и положил на решётку обычной печи и продержал так ещё около четырёх часов. Короче, до вечера.

Наутро я сломал второй отросток на кинжале, получившийся в результате заполнения бронзой воздушного канала, и пришёл к выводу, что кинжал «вроде как стал крепче».

Дедал долго не понимал, что я делаю. Как я ему не объяснял. Запаса местных слов не хватало, и я стал вставлять русские. Вместе с междометиями.

– Дед, смотри. Берём медь, нагреваем. Если сразу её в воду, херак! – я опустил раскалённый прут в воду. – Будет мягкая.

Я погнул прут и обстучал его.

– Проковать его – станет твёрдым и если оставить остывать на воздухе, – я покрутил вокруг руками, – тоже станет твёрдым. Понял?

Дедал слово «понял» уже знал, поэтому покачал головой.

– Млять! – Сказал я, зарычал и треснул его кулаком в душу.

Я взял мешок и засыпал его песком. Потыкал мешок пальцем.

– Мягко?

«Мягко» и «твёрдо» Дедал тоже знал.

Дедал потыкал тоже и согласился.

– Мягко.

Я скрутил мешок, побил его так, чтобы песок спрессовался, как камень, и треснул Дедала этим мешком по заднице.

– Твёрдо?

– Твёрдо. Больно.

– А так? – Я раскрутил мешок и снова треснул старика.

– Мягко.

– Вот так же и там, – я показал на бронзу. – Если побить, будет твёрдо.

Дедал удивился.

– Песок! – Воскликнул он. – Камень, песок, металл. Мять. Твёрдый. Мять – млять. Млять – твёрдый.

Он почесал грудину.

– Млять! – Выругался он совершенно по-нашенски.

Я засмеялся.

– Ну почему все иностранцы первым учат русский мат?

Глава 7.

Обе экспедиции вернулись благополучно, и плавка бронзы продолжилась, но уже без меня. Я изготавливал пресс-формы. Сначала предмет вырезал из дерева, потом прессовал в бентоните. Пришлось покумекать над боевыми топорами, как их отлить с отверстием под топорище, но с этим разобрался быстро.

Долго работал над пилой. Пришлось вылепливать каждый зубчик вручную и подгонять обе стороны формы. Получилось, честно говоря, так себе, но пила пилила.

Потом отлили несколько кинжалов с пилами на обухе.

Дедал радовался каждой отливке как ребёнок.

* * *

Для того, чтобы разгрузить тело от однообразных нагрузок, я занялся тренировкой войска и досугом ребятишек.

Для ребятишек на заснеженной реке установили небольшие ворота, и я показал, как ловить мяч, который бьют ногами. Расчертили площадку под «пекаря». Это игра, типа «городков», только с наличием защитника города.

Поначалу ребятня и взрослые не понимали, для чего это нужно, но когда я показал, как на расстоянии пятидесяти метров сбиваю голову снеговику, всем всё стало ясно.

Видоизменив «лапту» я показал, как попадать в ту же голову снеговику камнем с помощью дубинки, так же из пращи.

Взрослые занимались строевой подготовкой и рукопашным боем с применением различного холодного оружия.

Сети позволили меньше уделять времени добыче пропитания и кормили племя исправно.

За рудой ходили за зиму многократно, и часто не по двое-трое, а всеми взрослыми мужами. Марганца много не надо было, а вот меди не хватало. Да и волки появились на проторенной дороге. Вдвоём-втроём не отбиться. Заодно потренировались в стрельбе из луков и запаслись шкурами.

Ребятишки тоже осваивали луки, коих наделали изрядно, охотясь на пушного зверя: белку, соболя и что-то очень рыжее и вонючее. Хорька, наверное, американского. Или как он тут называется? Я, отплёвываясь и непроизвольно отхаркиваясь от мерзкого запаха, произнёс слово «хорь».