Потомок Мансуровых

.. .У парадного подъезда дворца топталась молодежь, в основном девушки - они собрались на танцы. От сигарет до туфель - все по моде, каждая деталь, каждый узел сборки.

- Попсовый дед, - кивнула в нашу сторону длинноногая девица с прелестным и чистым лицом и менестрелевской цепью на груди.

- Дедуля-то попсовый, внучек вот подкачал, - подхватила подруга и что-то зашептала девице на ухо. Та фыркнула и захохотала.

- Поздравляю, - поклонился я князю, - поздравляю, ваше попсовое сиятельство!

- А что? - неожиданно для меня взбодрился Мансуров. - Что уж есть, того не отнимешь!

От дверей он повернулся к той, с цепью:

- Est-ce qui j'e vous plais, mademoiselle? [ Я вам правлюсь, мадемуазель? (фр.) ] - спросил он громко и четко.

- Oh oui, infiniment![ Да, очень (фр.). ]-ответила девица.

Подруга посмотрела на нее с изумлением.

Было от чего изумиться. По-каковски это они?

Говорили они по-французски. Я, спасибо школе и вузу, понял кое-что.

- Будьте здесь через час! Никуда отсюда! - проговорил князь.

- Через час! Боже, как это долго! - простонала девица.

- Через час! - голос Мансурова прозвучал, как хлопок хлыста.

Он взял меня за локоть и подтолкнул к двери. Я оглянулся. Девушка медленно проводила ладонью по лицу, точно убирая невидимую паутину, а сзади застыла ее подруга.

- Направо. Теперь налево, - негромко распоряжался князь сзади. - Еще раз налево. Гардероб...

- Куда? Эй! - запоздало поднялась со стула гардеробщица. - Туда нельзя!

- Можно! - коротко бросил ей Мансуров. - Мы без польт!

В темном тупичке коридора князь опередил меня и безошибочно нащупал дверную ручку, тускло сверкнувшую бронзой, когда дверь отворилась в лестничную полутьму. Молча мы спустились по винтовой лестнице: князь впереди, я за ним. Потом мы очутились во дворе.

У стены дворца удивительным полукружьем высились колонны, легкие, полные тихого, плавного движения. Казалось, будто они плывут, непрерывно и незаметно возникая из дворцовой стены, и, описав невесомый полукруг, исчезают. Двор был выстлан квадратами каменных плит, на их стыках буйно зеленела трава. В тишине двора слышалвв шум деревьев, подступивших к колоннаде, и чуть доносился гул трамвая откуда-то с Офицерской.

Странный горловой звук заставил меня оглянуться на князя. Лицо его было искажено плачем. Мансуров глядел на корявый, морщинистый вяз, одна из ветвей которого, просунувшись внутрь двора, росла параллельно земле.

- Здесь висели мои качели, Кирилл,хрипло проговорил Мансуров, качели...

Я промолчал.

- Четвертая колонна слева,- продолжал он, задыхаясь, - четвертая слева, у самого основания... Вон та!

Мы сделали несколько шагов, и князь вдруг остановился.

- Кто это там? - толкнул он меня в бок испуганно, указывая в глубь двора.-Откуда тут человек?

На цоколе последней колонны, спиною к нам, съежилась одинокая человеческая фигура, почти невидимая в сгустившихся сумерках.

- А впрочем, никто и ничто мне уже не помешает, - вслух подумал князь.

Мы подошли к четвертой колонне. Князь присел перед ней на корточки. Костяшкой пальца он не спеша, очень внимательно стал обстукивать квадрат цоколя, постепенно опускаясь все ниже и ниже.

- Есть! - прошептал он вдруг, хотя сам я не уловил разницы в его стуках. - Ниша здесь.

Князь поднялся с корточек.

- Знаете, Кирюша, в самом деле, угоститека папироской. Руки трясутся, право, совестно. Но ведь - столько лет ожидания, сомнений, надежд...

Я достал из кармана пачку (ту самую), и он прямо из пачки ухватил зубами папиросу.

- И уж огоньку, не откажите, - он кивнул на свои трясущиеся руки.

Я чиркнул спичку и поднес ему в горсти.

- А может, и повезет вам сейчас, - сквозь зубы, сцепившие папиросу, пошутил князь,может, затянусь сейчас и - адью!

Он затянулся и не исчез. Он мучительно закашлялся, выронив папиросу и схватившись рукою за грудь.

- Ох, будь оно неладно, это зелье! - прохрипел он. Откашлявшись, он вновь стал предельно собран. - Ну, все...

Князь вынул из внутреннего кармана пиджака какой-то напоминающий консервный нож инструмент с полированной черной рукояткой и блестящим лезвием. Несколькими короткими и точными ударами сбив штукатурку цоколя, он обнажил квадратное отверстие, откуда пахнуло чем-то сладковато-затхлым.

Мансуров запустил в отверстие руку почти по локоть, повернул ко мне голову, глянул снизу вверх. Кадык на его шее плясал и дергался, как поплавок при поклевке.

- Клюет? - спросил я его.

Вместо ответа князь потянул руку назад.

Осыпая штукатуркой манжет сорочки, он осторожно извлек из дыры горбатый заплесневевший сундучок. Сундучок этот и формой, и размерами более всего напоминал игрушечную швейную машину-такую я видел у Дашки.

- Клюнуло, Кирилл, клюнуло!-торжествующе крикнул князь. - Смотрите же!

Я отвернулся.

Фигура на противоположном конце двора пошевелилась, начала приподниматься, все еще спиной к нам. И такое знакомое почудилось мне в этой фигуре, что сердце перестукнуло невпопад и заныло.

- Смотрите! Да смотрите же сюда! - шипел сидящий на корточках князь, резко дергая меня за брючину. - Видите?