Потомок вандара (СИ)

На исходе этой четвертой недели я наконец-то смог выбраться из логова и потрясенно воззрился на окружающий меня мир.

Бескрайняя саванна, горизонт подернут дрожащей дымкой, далеко впереди раскинулась водная гладь озера, тут и там виднелись кущи зонтичной акации, одиночками стояли толстяки-баобабы, высились рыжие и бурые термитники, в траве серые камни… Я посмотрел назад, ого! Горы и скалы, склоны поросли деревьями.

Виллани тоже пришла в восторг от увиденного.

Следующие две недели мы и прожили здесь. Мы играли, ели, спали, лазали вокруг логова под присмотром матери.

И однажды, к концу шестой недели нашей жизни, мать пристально оглядела нас и сказала:

— Пора идти.

Отошла, остановилась поодаль и позвала нас. Я пошел к ней, Виллани за мной, мать подождала нас, снова отошла, снова позвала, мы наконец поняли: надо идти за матерью. Она явно вела нас куда-то, может, на новое место?

Мы шли долго, временами останавливаясь передохнуть, в эти моменты мать стояла рядом, настороженно глядя по сторонам. Из этого я уяснил, что наше путешествие небезопасно.

В пути я видел животных, но все они были далеко и как я ни старался, так и не смог их толком рассмотреть, да и некогда было, если честно, тут бы от матери не отстать. В конце концов она остановилась и сказала:

— Ну вот и все, пришли.

Я же так устал, что даже не заинтересовался, куда же мы пришли! Я просто рухнул на пузо, рядом, тяжело дыша, легла сестра.

Когда я открыл глаза, то решил, что у меня морок, вместо одной матери было еще несколько. Нас окружили львицы, худые и поджарые, также я заметил нескольких львят моего возраста и старше.

Мать привела нас в прайд.

Я оживленно рассматривал сверстников и тут меня накрыла чья-то тень. Оглянувшись, я увидел гигантскую лапу и похолодел, медленно подняв голову вверх.

Надо мной нависал исполинский лев. Я сразу понял, что это лев, а еще я понял, что это мой отец.

Виллани заползла под меня, а я так и стоял, замерев, во все глаза глядя на гиганта, я — львенок и я буду львом, таким же, как мой отец…

Лев внимательно осмотрел нас и сказал нашей матери:

— Всего одна девочка? Как же так? Ладно, как их зовут?

— Виллани и Адриан.

Отец бросил на меня равнодушный взгляд и нахмурился, чем-то недовольный.

Я подобрался, готовый к… Не знаю, к чему, но отношение отца больно ударило меня по моему детскому самолюбию. К счастью, я не успел всерьез разобидеться, положение спас молодой безгривый лев, который подбежал к нам и стал ласкаться к матери, мать ему тоже обрадовалась и они стали обниматься и целоваться.

Его звали Джерри, он оказался нашим старшим братом. Мне он понравился, веселый и игривый.

Но потом я снова оказался на глазах у отца. Он сурово взглянул на меня и обратился к матери:

— Он слишком темный, ты заметила?

— Да, Георг.

— Ты поэтому назвала его Адрианом?

— Да, прости…

— Да ничего, все в порядке. Тем более, что он действительно пошел в бабку.

Отец посмотрел на меня и пояснил:

— Твоя бабушка, моя мать, была берберийской львицей, она была темно-бурого цвета. Твой цвет шерсти мне не нравится, сын. Но тем не менее добро пожаловать в прайд.

Кроме Джерри у нас были три старшие сестры, две тёти, сестры матери. А у отца были еще три сестры, уф! Всего девять львиц, два льва и пятеро львят, считая нас двоих. Эти три девочки были дочерьми Милли, самой старшей львицы, — Сюзи, Мора и их младшая сестра Лузо. Лузо наша ровесница.

Я заметил, что Лузо очень худенькая и слабенькая, почему бы это?

А когда мать стала нас кормить, Лузо, пошатываясь от слабости, нерешительно подошла к нам, взгляд у неё был очень голодный…

Мать пригласила Лузо к нам. Робко протиснувшись между мной и Виллани, та стала жадно сосать…

Милли была очень стара и для последней дочери у неё не оказалось молока, слишком рано оно кончилось…

Лузо стала есть с нами, поправилась, стала веселой и подвижной уже через несколько дней.

Львиные будни

Наше новое логово располагалось в глубокой пещере среди скал, помните о горах, о которых я говорил ранее? Так вот, именно сюда, в Кенийские горы мать и привела нас, и здесь обитал наш прайд.

Ну что сказать, мне здесь нравится, хотя мне и сравнивать не с чем, мало я еще на свете пожил, чтоб судить.

Отец оказался прав, к концу восьмой недели я начал темнеть, приобретая цвет «мокрого песка».

Я чувствовал себя неуютно в своей новой шкуре, ведь другие львы просто сливались с желтой травой саванн, а я весь на виду, как термитник…

Но, как ни странно, взрослые львы никак не выделяли меня среди львят, и я успокоился. Я такой же, как и все.

Однажды мать повела меня, Виллани и Лузо на место охоты, там мы увидели тушу зебры, ну и что? Мать тихо фыркнула — ешьте. Я удивился — это можно есть?

Подошел к туше, сел и стал старательно наблюдать.

Вот Джерри: придерживая лапой ногу зебры, он рвал куски и глотал. Я подошел к нему, тот вежливо подвинулся, уступая мне место. Я сначала полизал кровь, ух ты! Как вкусно…