Потомство для зверя

После такого травматического опыта я считала, что буду спать как убитая. Но вместо этого большую часть ночи я провела, глядя в окно и следя за передвижениями охранников. Либо Конмак - параноик, либо у него сильные враги, потому что я насчитала по меньшей мере восемь разных мужчин.

 

Теперь, когда я нахожусь в запертой комнате, где компанию мне составляют только мысли, мой разум наконец-то может осознать последствия предательства Сайласа.

 

Как я могла не предвидеть этого? Может быть, он прав, я слишком требовательна? Где-то за десять лет совместной жизни наши отношения испортились, и я превратилась из жены в его собственность.

 

Я отворачиваюсь от окна, глаза щиплет, и погружаюсь в хрустящие хлопковые простыни. После того как отец умер, и я унаследовала скотобойню, каждая новая афера, о которой упоминал Сайлас, касалась моего бизнеса. Будь то пропуск сомнительного мяса через разделочный цех или кредиты под залог здания, я отказывалась.

 

Человек может вынести столько отказов, что потом сломается.

 

Неужели это все, что я когда-либо значила для Сайласа? Актив, который можно использовать в корыстных целях? Судя по восьмидесяти процентам от двух миллионов, которые он выручит с аукциона, я полагаю, ответ положительный.

 

Я поворачиваюсь на кровати лицом к двери, глаза горят. Не от слез, а от горького предательства. Жар разливается по горлу и проникает в нутро. Если мне удастся выбраться из этой передряги живой, я разорву Сайласа на куски и скормлю ему внутренности.

 

— Ублюдок.

 

Когда сквозь шторы пробиваются первые лучи солнца, мои веки тяжелеют. Я закрываю их и погружаюсь в сон. Конмак не может держать меня здесь вечно. Нужно подыграть ему в этой истории с ребенком, даже если придется заняться сексом. Что угодно, лишь бы найти выход и сбежать.

 

Спустя несколько часов маленький пальчик тыкает меня в щеку, после чего раздается детское хихиканье.

 

Приоткрыв глаз, я встречаюсь с зелеными глазами, обрамленными длинными ресницами. Они принадлежат маленькой девочке с черными волосами, заплетенные в хвост, перевязанный белым бантом.

 

Она отступает назад, показывая белое платье с пышной фатиновой юбкой, и закрывает рот одной рукой.

 

— Ты забыла позавтракать.

 

— Ох.

 

Мои глаза закрываются. Я уже собираюсь снова погрузиться в сон и отмахнуться от ее присутствия как от призрака или сна, как вдруг меня осеняет.

 

Лу Конмак купил меня за небольшое состояние.

 

Я - пленница в его хорошо охраняемом особняке.

 

В моей комнате маленькая девочка.

 

Я снова открываю глаза и вижу, что она наклонила голову и щурится.

 

— Ты в порядке?

 

— Кто ты? — пролепетала я.

 

— Гермиона.

 

— Что?

 

Она закрывает рот обеими руками.

 

— Я не ведьма, глупышка. Ты что, прочитала все книги?

 

У меня голова раскалывается, и я провожу рукой по глазам.

 

— Не совсем. Что ты здесь делаешь?

 

— Лу сказал...

 

Ее глаза расширяются, а рот образует маленькую букву «О». Я не успеваю спросить, в чем дело, она бросается ко мне и забирается под кровать.

 

Дверь распахивается, и входит Леда, держа в руках небольшой поднос с чайным сервизом, ее взгляд обегает всю комнату. Она останавливается на накрытых тарелках, стоящих на прикроватной тумбочке, и хмурится.

 

— Тебе не нравится диета? — спрашивает она.

 

— Эм... диета? — я сажусь. — Что вы имеете в виду?

 

— Консультант мистера Конмака по вопросам бесплодия рекомендовал тебе строгую диету, а также некоторые добавки, — она кивает в сторону завтрака. — Мне сказать им, что ты отказываешься от еды?

 

Консультант по бесплодию? Мой пустой желудок скручивается в узлы.

 

— Я только проснулась, — пробормотала я.

 

Она заходит в комнату, ставит чай и снимает крышку с одной из тарелок. Это огромная миска, наполненная кашей с черникой в собственном соку и чем-то странным.

 

— Что это за штука, похожая на лягушачью икру? — спрашиваю я.

 

— Семена чиа, — говорит она с четким произношением. — Очень рекомендуются для попыток зачать ребенка.

 

Я больше люблю кофе с тостами, но, учитывая мое положение, жаловаться не приходится. Леда ставит миску на мои колени, протягивает ложку и ждет.

 

Мой взгляд возвращается к подносу, где между тарелками лежит кусок пластика.

 

— Это тест на беременность?

 

— На овуляцию, — говорит она. — Ты знаешь, как им пользоваться?

 

— Пописать на палочку?

 

Она показывает жестом на мою тарелку.

 

— Тогда продолжай.

 

Я опускаю взгляд на еду и спрашиваю:

 

— Есть ли у меня возможность прогуляться на свежем воздухе?

 

— Придется спросить господина Конмака.

 

— Ох, — осторожно избегая семян чиа, я набираю ложку каши. Она более сытная и кремовая, чем большинство десертов, но я набиваю живот, чтобы поддержать силы.

 

Леда нависает надо мной, словно запоминает мои пищевые привычки, чтобы потом доложить начальству.

 

— А дети у него есть? — спрашиваю я.

 

Ее глаза сужаются.

 

— Почему ты спрашиваешь?

 

Я опускаю взгляд обратно на миску. Жизнь, связанная с преступным миром, научила меня никогда не ябедничать — даже на ребенка.

 

— Мне показалось, что я слышала голоса снаружи.

 

— Снаружи, говоришь?

 

— Да, — прохрипела я.