Потомство для зверя

Конмак замирает на месте, его черты омрачаются. Трудно определить степень его гнева, поскольку треть его лица скрыта бинтами, а другая часть - огромной бородой, но его плечи расправляются, бицепсы напрягаются, а большие руки сжимаются в кулаки.

 

Я резко вдыхаю и готовлюсь к вспышке гнева, но он идет прямо вперед и входит в дверь в конце коридора.

 

Она захлопывается, и мои пальцы судорожно хватаются за ее ручку. Конмак винит меня в том, что произошло сегодня. Ему не нужна моя помощь. Очевидно, что он уже подготовился к полной слепоте и может сам о себе позаботиться. Ему не нужна компания.

 

Кроме того, я не хочу строить из себя командиршу.

 

К глазам приливает тепло, и они наполняются слезами. Сайлас так и называл меня - навязчивой сукой.

 

Я убирала за ним, готовила для него, ублажала, а он вот как? Теперь я привлекла внимание психопата-убийцы, и Конмак может потерять глаз.

 

Нет.

 

Мое горло сжимается, и я тяжело сглатываю. Сайлас чертовски наглый. Все дерьмо, выходившее из его рта, было газлайтингом¹⁷. Никто в этой жизни не добился ничего, будучи робким. Если ему нужна была идеальная маленькая покорная жена, то ему следовало бы найти настоящую работу и научиться быть альфа-самцом.

 

Я сглатываю комок в горле и делаю глубокий вдох. Слишком много дерьма происходит, чтобы я беспокоилась об оскорблениях Сайласа или гневе Конмака. Я сильнее этого. Я, блять, выжившая.

 

Расправив плечи, я открываю дверь, вхожу в комнату и замираю. Это настоящая мужская пещера. Стены темно-серые, плотные шторы из тартана пропускают совсем немного света. Все предметы мебели - из красного дерева или коричневой кожи, включая кровать с балдахином и тяжелыми портьерами.

 

Конмак стоит спиной ко мне, обхватив руками край комода. Его широкие плечи вздымаются от учащенного дыхания, а спина напряжена.

 

Все инстинкты говорят, что я должна уйти. Уйти сейчас, пока он не разбушевался. Кредитная карта и ключи от его машины все еще у меня. Теперь, когда его охранники увидели, как я везу его через ворота, они могут подумать, что он разрешает мне выполнять поручения.

 

Но он в таком состоянии из-за меня.

 

Я делаю шаг вперед, отчего скрипят половицы, и его голова дергается в сторону.

 

— Что тебе нужно? — прорычал он низким голосом.

 

— Тебе понадобится помощь.

 

— Убирайся, — говорит он.

 

Слова Леды всплывают на поверхность. Конмак лишь грубиян, но не чудовище. Я не его пленница.

 

Расправив плечи, я приближаюсь к нему размеренными шагами, стараясь, чтобы он услышал мое приближение. Я останавливаюсь у другого края комода и кладу свою руку на его.

 

— Я не могу оставить тебя одного, — бормочу я.

 

Мышцы на его щеке напрягаются.

 

— Я же сказал тебе убираться.

 

— Позволь мне помочь тебе, — говорю я, мой голос едва громче шепота.

 

Он смеется.

 

— Мне не нужна твоя помощь, — рычит он. — Но если ты настаиваешь, то можешь встать на колени и пососать мой член.

 

Эти слова ударяют как пощечина, заставляя меня вздрогнуть. То, что я говорю дальше, происходит рефлекторно.

 

— Пошел нахуй.

 

Повернувшись на пятках, я направляюсь к выходу. Конмаку больно. Я это понимаю. Я даже могу понять, почему он такой колючий, но не собираюсь терпеть его дерьмо. Может, он и купил меня за целое состояние, но это не делает меня грушей для битья или игрушкой.

 

— Я найду Леду и скажу ей, чтобы приготовила что-нибудь простое на ужин, — я выхожу в коридор.

 

— Подожди, — говорит он со вздохом.

 

— Что?

 

— Останься, — хмыкает он.

 

Я оглядываюсь и вижу его через всю комнату с опущенными плечами. Он протягивает руку и добавляет:

 

— Пожалуйста.

 

 

Глава 14

Голос Конмака так мягок, что у меня сжимается сердце. Даже если бы я хотела, не могла бы оставить его одного справляться со своими ранами. Я иду назад, смотрю на его протянутую руку и переплетаю наши пальцы.

 

— Прости, — пробормотал он.

 

— И ты меня, — бормочу я. — Надо бы уже давно привыкнуть к грубости, но последние несколько дней совсем запудрили мне мозги.

 

— На скотобойне так плохо?

 

Я вскидываю голову.

 

— Откуда ты знаешь?

 

— Ты ведь назвала мне свое имя, да? — ответил он хрипловатым голосом. — Я нашел информацию о тебе.

 

— И что узнал?

 

— Что тебя продал Сайлас Кардеа, — Конмак замолчал.

 

Это тактика, которую используют люди, чтобы побудить других к разговору. Обычный человек почувствует себя неловко и выложит все, что думает, лишь бы заполнить тишину. Но только не я. Я противостояла налоговым инспекторам, сотрудникам службы охраны окружающей среды, придуркам, которые вынюхивали и задавали вопросы, из-за которых нас всех могли убить. Черт, и в итоге я потерпела неудачу, поведясь на собственного мужа, который оказался самым большим хищником из всех.

 

Конмак притягивает меня к себе.

 

— Кто он?

 

— А зачем спрашивать? — спрашиваю я между стиснутыми зубами. — Ты уже знаешь ответ.

 

Его ноздри раздуваются.

 

— Ты упрямая женщина.

 

— Да.

 

— И волевая.

 

— И что?

 

— Поэтому твой муж продал тебя?

 

Я напряглась.

 

— Почему ты думаешь, что он сделал это не ради денег?

 

— Правильная женщина стоит больше, чем любое состояние, — прорычал он.

 

— Ты ничего обо мне не знаешь, — шепчу я.