Потому что красивый

Закрываю балконную дверь и задергиваю шторы. Спокойствие, отточенность движений придают мне уверенность. Верьте мне или валите в Грецию, но ваш Сан-А держит форму супермена, мои добрые дорогие. Игра требует владения собой. И он жаждет ее! Он возбужден. Он догадывается, что приближаются захватывающие события, страстные. Преддверие подъема. Неожиданное — это как джем на обыденном ежедневном куске хлеба. Контрдерьмо, вот!

Удостоверясь двойным нажатием ладоней, что белые баки обрамляют овал лица, я подхожу к вратам.

Лава шесть

Я должен был догадаться по голосу…

Несмотря ни на что, я удивлен.

Восхитительный и обаятельный, дети мои, педопредставитель.

Хрупкий, задорный, с розовой кожей блондина.

Шаловливые глазки, тонкое лицо, гармоничные черты… Талия (дикой) осы.

Короче, совсем не тот тип посланца, которого ожидаешь увидеть на коврике у порога с инструкциями относительно предстоящего убийства.

Ореховый цвет глаз, пухлые губы, похоже, дающие обещания, которые они способны сдержать.

— Добрый вечер, мистер Брахам, надеюсь, я вам не помешал?

Вежливый молодой человек выпалил мне это с порога, едва я открыл дверь, в доказательство того, что он не знал Мартина Брахама и согласен на предъявителя.

— Вовсе нет, входите!

— Проклятый самолет опоздал на три часа из-за тумана в аэропорту Мадрида.

Ввожу (если можно так сказать) мадемуазель Двупол в «мою» комнату.

— Садитесь. Заказать что-нибудь?

— Нет, спасибо, я выпил в баре, ожидая, когда вы будете готовы.

Смотрим друг на друга. Жаль, что этот фальшивый молодой человек не настоящая девушка, так как это была бы «очаровательная девушка». Природа иногда допускает промахи. Ну, вы же меня знаете? У меня нет привычки восставать против ошибок «стрижено-брито»; я довольствуюсь тем, что сожалею о них…

— Я не сказал вам, что меня зовут Чарли Уэбб? — мурлыкает прибывший, хлопая своими шторками.

— Нет, но вот вы это уже сделали.

Жду, когда этот ветреник пропоет свой куплет. В моем положении надо максимально использовать внимание, иначе рискуешь запачкать кисть в туманной болтовне. Чарли продолжает меня разглядывать. Постепенно ощущаю нарастание планомерного беспокойства в саду моих восприятий. К чему такой глубокий экзамен моей физиономии? Дали ему, что ли, словесный портрет Брахама и теперь у него сомнения?

— Ну и что? — бросаю я с нарочитой небрежностью.

— Извините, — говорит вежливый молодой человек, но одна из ваших бровей прикреплена наоборот.

У меня вдруг в глубине души возникает предчувствие беды.

— В самом деле! — парирую я, косясь в зеркало.

Действительно, второпях я перевернул одну из них, что придает мне клоунское выражение.

Более-менее обретая самоконтроль, я прилаживаю бровь как надо.

— Слишком торопился одеться, — объясняю я.

Чарли продолжает улыбаться.

— Не хотелось бы выглядеть нескромным, но убежден, что без этого вы будете гораздо привлекательнее.

И он жестом показывает на парик. В ответ я строю уклончивую гримасу.

— Может быть, но вы же не сомневаетесь, что при моей профессии необходимо уважать народные предания, у ремесла есть свои традиции.

— Вы часто меняете внешность?

— А вы? — парирую я.

Чарли Уэбб поднимает брови.

— Что, я?

— Вы меняете пол, тогда как я довольствуюсь сменой внешности. Ваше превращение гораздо серьезнее. Как ваше настоящее имя, Чарли? Шарлотта?

Повышаю тон из-за того, что мой визави поспешно пытается изобразить возмущение.

— Не протестуйте! Я буду называть вас «дорогой месье», если вам это так необходимо, но при условии, что вы позволите мне испробовать вкус ваших губ. Этот в высшей степени превосходный рот выдает вас больше, чем известные деликатные округлости, кстати, грешно их так зажимать. Не увечьте себя, моя дорогая.

Какой-то момент избегаем смотреть друг на друга. Что-то новое тревожит нас и связывает. Смутное ощущение, которое за несколько минут раскрыло мне секрет обаяния «визитера». Инстинкт — это здорово! Веяния — разоблачители! Волны — ударные! Безрассудная плоть имеет свои рассуждения, которых рассудок не знает. Она познает истину через осмос, посредством взаимного проникновения.

В соседнем номере бухие немцы пытаются продолжить новогоднее празднество. Вечный шум океана создает ритм ночи. Ничего нет более назойливого, безнадежного, агонизирующего, чем это туда — обратно водяной массы. Море кажется отступающим в бесконечность, как если бы оно только что покорилось суше. Его усмиряет глубокое послушание. Нарастает неустойчивое состояние затишья, нерешительного бормотания волн. И затем вдруг снова взлет, создающий скачущую ярость. Они вздымаются с гривами по ветру в казачьей атаке…

— Вы кажетесь слишком уверенным в своем диагнозе, — вздыхает, наконец, моя подруга. — А если вы ошибаетесь?

Я веселюсь.

— Это другие меня обманывают, со своей стороны я Всегда веду честную игру с самим собой. Вы девушка!

— Спорим?

— Спорим!

— На что!

— На ночь любви! Таково мое условие, если вы представительница прекрасного пола.

— Согласен. Моя ставка тоже ночь любви, — отвечает она так же метко.

У меня пересыхает в горле. Ребята, представьте, если я продую!