Потому что красивый

Тенерифе, маман, Антуан, Берюрьевское племя… Великие тайны сверхпредосторожности. Поломка. Манипуляции! Противошпионское оборудование! Вариант «Б»! Летчики-налетчики! Прямо-таки случай с архивариусом, которому велено переписать архив перед его уничтожением! Такие хлопоты! Цирковые трюки! Только чтобы дать возможность самому знаменитому наемному убийце устроить представление? Есть от чего разразиться рыданиями, вы не находите?

Ну а я разражаюсь смехом.

Это должно произвести впечатление, не так ли?

Лава три

Человек с волосами незапятнанной белизны, в свою очередь, вторит моему вызывающему смеху. Так что ржем лицом к лицу, как двое горбатых, решивших прикинуться верблюдами.

— Мне нравится, что вы на высоте положения, — произносит мой «клиент», — сколько бы других фараонов на нашем месте упали духом в подобной ситуации.

— Могу вернуть комплимент вам, господин…

— Брахам! Сейчас меня зовут Мартин Брахам.

— Звучит хорошо. Я могу, — говорю я, — ответить вам столь же вежливо. Потому что вы держите хвост пистолетом. Узнав, кто я на самом деле, вы могли бы слинять по-английски.

Он пользуется картонным переплетом книги как барабаном.

— Что за мысль, комиссар! Я здесь, чтобы выполнить оговоренную работу. Следовательно, оплаченную. И очень высоко, кстати. Задаток уже получен. А когда я получаю задаток, я поставляю товар!

— И что за товар?

— Человеческая жизнь, мой милый друг, не сомневайтесь!

Замолкаем с мечтательным видом. И, поверьте, ребята, мечтаем о хорошем.

— Мне тоже платят за похожую работу, месье Брахам; конечно, меньше, чем вам, но деньгами без запаха.

— Мне думается, я знаю, что вам приказано кой-кого убрать, комиссар.

— Весьма возможно, что вы догадались, господин Брахам.

— Меня, не так ли?

Я соглашаюсь.

— Попали в точку! С меня причитается. Еще одну кровавую мэри?

— Охотно, при условии, что пообещаете не вылить туда тайком ампулу цианида.

— О, нет, вы принимаете меня за Лукрецио Борджиа? Мне приказано устроить «несчастный случай».

— Каким образом, простите за нескромность?

— Это будет сюрприз.

Любопытное складывается положение под мягким канарским солнцем, не правда ли? На Островах удачи разворачивается нешуточная игра. Без злобного вызова. Нет, нет, обмен шутками, почти светскими любезностями… И все же ситуация ужасна своей механической жестокостью…

Брахам поправляет развязавшийся шейный платок. Бассейн наполняется купающимися. Слышны уханья двух прыгнувших с трамплина и затем плюх-плюх. За кактусом старая американка позволяет облизывать себе морду томному альфонсику, который ублажает богатых дам вместо вкалывания на фордовском конвейере. Со всех сторон образины в купальниках. Неисчислимое количество, дети мои, эксгибиционирующих жиртрестов. Можно сказать, что им нравится выставлять напоказ отвратительные вымя и чудовищные ляжки. Как вы думаете, может быть, они ими гордятся? Заметьте, и не только богачи. На убогих пляжах полно таких же обнаженных, варикозных и истекающих жиром коровятин. Ох уж эти мысли! Я мыслю, следовательно, я существую! Ах, дерьмовая падаль! Ах, мерзкие негодяи! Вонючие пустомели! Шерсть, грыжи наружу! Расползающаяся органика! Кто желает! Кто возбудится? Плотское стало выпуклым! Имею честь ненавидеть и презирать их с такою силой! Мое отвращение достигает уровня их бесстыдства. Они гниющие, а я уже сгнивший!

Зараженный ими!

Хотел бы нагадить на них, и на душу, и на тело! И пусть нас связывает только моя злобная сантонионская речь! И сказать друг другу мы можем только что-нибудь склизкое.

Вы не думаете, что ваше руководство прикажет вам отложить дело, когда оно узнает, что я вас разоблачил?

— Нет, господин Брахам, не думаю. Впрочем, зачем вообще им докладывать? Разве моя задача изменилась? Она стала немного более трудной — ведь вы теперь настороже, вот и все. Но я люблю трудности.

— В таком случае у меня нет выбора, Сан-Антонио.

— То есть?

— Я должен действовать с опережением.

— Работать «с опережением», как вы говорите, не так-то просто, когда думать некогда.

— Не беспокойтесь: у меня мозги работают.

— Я знаю. «Самый коварный лис, который попадался вам когда-либо» уточнил мой шеф.

Мартин Брахам улыбается польщенно и искушенно одновременно.

— От меня, — говорит он, — можно всегда ждать чего-нибудь неожиданного. Увидите, я вас удивлю. Надеюсь быть на высоте моей репутации. Знаете, это мой последний контракт. Исполню работу и уйду в отставку. Я так решил. Проведу последние годы в чудесном домике, который ждет меня в одном еще спокойном уголке мира. Не очень большом, но красивом и уютном. С молодой женщиной, которая согласилась подарить мне детей. Я сам их, наверное, не выращу, но дети и щенки замечательны только в первые годы. Очень быстро они становятся похожими на взрослых и шарм исчезает.

Повторяем еще по одной. Солнце начинает палить нещадно.

— Не желаете ли зонт от солнца? — спрашиваю я у Мартина Брахама.

— Ни в коем случае. Большинство из этих окружающих нас кретинов воспринимают солнце как врага, тогда как оно сама жизнь!