Потому, что люблю

— Хотите анекдот? — предложил Крохотуля, поворачиваясь. Его ладонь осталась лежать на Тасиной руке. — Сел один чудак на лошадь, а тут как раз человек идет навстречу, спрашивает: «Слушай, ты почему задом наперед сел?» Чудак отвечает: «А откуда я знаю, в какую сторону ехать?»

Сарычев вздохнул:

— Это про меня. Я не живу, а плыву по течению,

— По течению только дохлая рыба плывет,— засмеялся Женька. — Я понял, в чем дело: невеста отставку дала, так? Отсюда и мировая скорбь.

Сарычев кивнул.

— Я говорил тебе,— Женька подмигнул Алексею,— не обзаводись барахлом! Добейся, чтоб девчонка тебя не за мебель и ковер полюбила! Обнимай теперь свою полировку!

— Не в том дело... Вчера я на концерте уснул. Под органную музыку. Ну и...

— От ворот поворот?

— Начисто. Я ж захрапел там. Она в слезах выскочила...

Женька захохотал:

— Вот это да! Так тебе и надо! Не будь тюхой.

Кузя Дудкин вдруг выскочил на середину комнаты и,

пританцовывая, запел громко, визгливо:

Давай-ка, милая моя,

Нескладушки пропоем!

Машина свистнула, пошла.

Поцелуй в ребро кирпич!

Потом попытался танцевать вприсядку, но ноги его не слушались, и он повалился на бок, дрыгая ногами. Алексей насильно поднял его, усадил за стол, попросил Надю заварить ему чаю покрепче.

— Не серди мой кулак, Подсолнух! — кричал Дудкин. — Я с тебя все лепестки пообрываю!

Надя поморщилась: почему Алеша разрешает называть себя Подсолнухом? И еще улыбается — нравится ему, что ли, эта кличка?

Она поставила перед Кузей чашку чая. Он тут же залпом выпил его, поднес ко рту кусочек хлеба, понюхал и подскочил, погладил прораба по лысой голове, снова запел:

У меня расческа есть,

Расческа деревянная!

И кому какое дело,

Что мне нечего чесать?

Он снова хотел пуститься вприсядку, но Тася что-то шепнула ему, взяла за руку, и Кузя, оглядываясь, покорно последовал за нею.

Тася вернулась одна.

— Ты куда его дела? — спросил Женька.

— Выставила за двери.

— Так он же покоя никому не даст, оборвет звонок!

Тася усмехнулась:

— Не беспокойтесь. Никого он больше мучить не будет.

'— Она его задушила! — воскликнул Женька.

— Я не из-за себя старалась.

Надя с восхищением смотрела на Тасю: как же это ей удалось утихомирить Кузю? Возможно, на лестнице случайно оказался милиционер или дружинник и Тася ему сдала пьяного?

— Счастливый вы народ, молодые, — сказал, воспользовавшись затишьем за столом, дядя Костя.— То, что мое поколение пережило...

— Ладно, дядя Костя, ладно,— вмешался Крохотуля. — Мы все понимаем, зря р.ы так думаете. Но дело прошлое... Вон как вы разволновались!

Надя торопливо налила Матусову чаю, сказала ласково: