Потому, что люблю

Алексей шумно вздохнул.

— Наша бригада сплошь состоит из «временщиков»! — вызывающе продолжал он. — Что им за работу болеть? Кто в институт собирается, кто в армию. Уложили фундаментные блоки сплошь, и ладно —бурильный молоток выручит! Всем, конечно, лестно, чтоб в трудовой книжке значилось: член бригады коммунистического труда, светлое пятно в биографии. А на деле — все липа.

— Это не липа! — срывающимся голосом выкрикнул Женька. — Это — личные счеты! — Он сорвал с головы кепку, размотал бинт и повернулся лицом к начальнику управления, демонстрируя синяк. — Мне стыдно за Ха-тунцева, опозорил весь коллектив! Думаю, что товарищи меня поддержат.

— Чему Ваню не научили, тому Ивана не обучишь,—• тихо произнес Алексей, но его услышали все.

— Позор! — крикнул Сарычев. — Что это Хатунцев будто с цепи сорвался? Мало того, что драку затеял, так оговаривает тут всех.

— Такого еще не было,— поддержал Крохотуля,— чтобы вот так, всех в грязи обвалять...

— Ну и ну! — Начальник управления, качая головой, поднялся с табуретки. Лицо у него было непроницаемым. — До свидания, товарищи!

Он направился к двери. Матусов заспешил следом. Возле подоконника, где сидел Алексей, он приостановился, зачем-то снял и тут же надел очки, пробормотал:

— Подожди меня тут, Хагунцев. Я сейчас...

И пяти минут не прошло, как помещение опустело, люди проходили мимо Алексея как мимо ведра с краской.

Матусов никогда не отличался храбростью, а тут совсем скис, теперь начальство с него три шкуры спустит. Дернула же нелегкая Хатуицева за язык!

Начальник управления и Шишигин стояли у распахнутой дверцы «Жигулей»,— Женька и тут изловчился опередить прораба, что-то рассказывал начальнику, и тот смеялся. Умеет Шишигин контакты с людьми находить! Ловкач! Как же это ему не удалось обрубить сучки с Хатунцева?

Пожимая несмело протянутую руку Матусова, начальник управления сказал:

— Разберись-ка ты тут сам! Подкинули тебе информацию для размышления.

— Разберемся! — пообещал Шишигин. — Поможем. Сообща.

Когда машина ушла, малиново вильнув у поворота, бодрость покинула Женьку:

— Дядя Костя, что делать будем, а? Срамота! Сами понимаете, тут или я, или. он — другого не может быть.

— Ладно, ладно! — Матусов положил руку на Женькино плечо, похлопал легонько, успокаивая.— Увидим. Поезжай-ка ты домой, а с Хагунцеоым я сейчас потолкую. Нехорошо получилось...

Алексей забыто сидел на подоконнике. Когда вошел прораб, он вскочил:

— Дядя Костя, кажется, я наломал дров.