Потому, что люблю

«Я того и хотела, к тому и дело веду,— сказала хозяйка. — А теперь, чтоб после разговору лишнего не было...— Она извлекла из кармана халата бумажку, положила на стол, придавив ее ладонью. — Вот... За постель с вас пятерка причитается. В сутки, а вы думали, за неделю? Курицу ели вчера? Ели! Целая она три рубля семнадцать копеек стоит, вам были крылышки отделены, посчитаем по полтиннику. За картошку ничего не возьму, не мелочная, а вот сахарец... сорок пять копеек. Денежки сразу на стол».

Уже от двери она обернулась, добавила, улыбнувшись:

«Водички там согреть — пожалуйста, кипяточку, по-стирушечку,— дело житейское, не стесняйтесь. И спите хоть до обеда».

И закрыла за собой двери.

Надя испугалась:

«Если мы за жилье столько платить будем!..»

Алексей еле успокоил:

«Найдем что-нибудь другое! Главное — мы вместе...»

И он искал, причем не спеша, искал, осматривался, примерялся, как человек с тугим кошельком в кармане: «Что понравится, то и куплю».

Не думал он, что ему придется уезжать из родного дома, от матери, куда глаза глядят. Да еще с молодой женой. Всего ожидал: ругани, упреков, слез, но чтобы их в дом не впустила?! Даже попрощаться не захотела!

Алексей и Надя просидели с друзьями в ресторанчике недолго: до веселья ли тут? Надя то и дело подносила к глазам платочек. Алексей попросил у жены товарища карманное зеркальце и поднес его, смеясь, к Надиному лицу:

— Полюбуйся-ка своим носом — краснее перца! Натерла!

Жена и не улыбнулась на шутку.

Друзья все понимали, заторопились вдруг, у каждого оказалось неотложное дело. Молодые супруги остались за столом вдвоем. Потемнел, подернулся пленкой соус на густо поджаренном цыпленке табака, бутафорской казалась горка оранжевых апельсинов.

— Пойдем, Надя.

На улице Алексей подержал на своих щеках Надины холодные ладони, поцеловал плотно сжатые, вздрагивающие губы.

— Увидишь, мать, должно быть, уже успокоилась, примирилась. Придем, а она, гляди, стол накрыла, увидишь...

И они увидели свои вещи на крыльце.

Алексей подергал дверь. Заперта. Постучал.

Постучал осторожно.

Никто не отозвался.

— Ничего, Надюша, ничего,— бормотал Алексей.— Главное — мы вместе.

Надя, всхлипывая, согласно кивала.