Потому что (не) люблю

— Ты меня не дослушал, Данила Саныч, речь ведь идёт не просто о продаже. Та сумма инвестиций, которую ты ищешь, скажем прямо, весьма нехилая даже для меня. И ты прекрасно это понимаешь, поэтому и пытался с самого начала подкатить ко мне. Я так же знаю, что ты обращался и к другим инвесторам, но никто из местных твой размах не тянет. Тебе сейчас либо реально на Москву выходить, либо со мной договориться. А можно и сразу двух зайцев — и Москву и меня заполучить. Как? Через твой центр. Сам посуди, Лебедевы — это и есть Москва, бабла у них достаточно, я заинтересован чтобы они зашли сюда, поэтому пойду тебе навстречу, хотя, сам знаешь, металлургия — это не моё. Давай так — ты передаёшь мне территорию своего центра, и она идёт в зачёт части суммы, которую мы с Лебедевыми тебе инвестируем. При этом, нам нужна только земля, то есть все строения пойдут под снос. Цена голого участка в разы ниже твоего застроенного комплекса, но я дам не просто полную цену за комплекс, а накину сто процентов за срочность сделки. Это уже порядка двухсот миллионов, которые ты получишь к концу этой недели, и тебе даже не придётся их мне возвращать. Оставшуюся часть инвестиций ты получишь равными долями от меня и от Лебедевых в течение ближайших трёх недель. Что скажешь?

А что я мог сказать? Это было шикарное предложение! Не просто шикарное, а похожее на глас Божий: «Ты молился, я услышал — так бери и пользуйся моей добротой!» И даже плевать на то, что Анжелка, кидая Горовцу идею, скорее всего просто хотела подгадить, пустив между нами с Маринкой кошку. Но вот сама Маринка…

— Мне нужно переварить это, Дмитрий Николаевич.

— Ну понятное дело! Я бы на твоём месте тоже охренел! — рассмеялся он. Глянул на часы. — Давай завтра в это же время, да?

— Мало. Не хочу с кондачка.

— Ну-у-у, — скривился Горовец. — Ты сейчас как мой Юрка. Тот тоже на словах быстёр, а как до дела доходит — мямлит. А Данила Магницкий, и это любой дурак в нашей дыре знает, человек хваткий и решительный. Не разочаровывай меня, ну!

— До конца недели, — не повёлся я на его попытку поднажать. Его интерес был не меньше моего, поэтому подождёт. — К концу недели я дам однозначный ответ.

Маринка слушала меня внешне безучастно, но по тому, как на её щеках стремительно разгорались алые пятна, я понимал, что она не в себе от ярости. Смотрел на них и чувствовал, как меня и самого заражает её злость… Надо же, это что же, я нашёл единственную ещё живую струнку в сердце Снежной королевы? Вот эти бомжи и беженцы, беременные малолетки, жертвы семейного насилия, и черте-кто ещё — это беспокойство о них впервые за последние месяцы заставляет её скинуть свою маску биоробота?

А с другой стороны — я прекрасно понимал, что значат для неё «Птицы» Для меня они тоже значили очень много, но я, в отличие от Маринки, готов был идти дальше.

— Марин, я понимаю, что ты в шоке, но послушай… По сути, это просто кусок земли. Центр можно отстроить заново и даже с большим размахом где угодно ещё. На время переезда я гарантирую предоставление всего необходимого для его непрерывного полноценного функционирования. Хочешь, базу отдыха какую-нибудь целиком снимем на пару-тройку лет? Твоим «жертвам» какая разница евростандарт у них в проживании или нет, если им за счастье что просто крыша над головой есть и кормёжка не с помойки? Марин… Ну не молчи! Я, между прочим, ещё не дал согласия, хотя там и думать не о чем! Я взял паузу специально на то, чтобы обсудить это с тобой. А как мне обсуждать, если ты молчишь?

Но сам уже видел, что она вошла в штопор. Всё. Она не даст согласия. И это чёртов мандец, потому что и я не мог слить своё предприятие из-за каких-то девчачьих капризок.

— Ну как ты не понимаешь, что, если мне сейчас не получить этих инвесторов, то уже через полгода не понятно, что останется и от «РегионСтали»! Меня могут просто подмять и навязать свою политику. И уж поверь — это отразится на «Птицах» гораздо хуже, чем то, что я предлагаю сейчас! Не молчи! — в сердцах треснул кулаком по столу, и Маринка наконец подняла на меня взгляд. — Что ты выбираешь, переезд «Птиц» и временные неудобства или полный крах Центра в обозримом будущем?

А она просто сорвалась с места и сбежала наверх.

— Твою мать… — ткнулся я лбом в стену. — С-с-сука, да когда же это закончится… Фффф… — Не выдержал, замолотил по стене кулаками, чувствуя, как боль проясняет мозг. Надо было хоть наизнанку вывернуться, но договариваться.

Зазвонил телефон.

— Привет, Толь, — присосавшись к кровящей костяшке кулака, закрыл я глаза. — Ну давай, хоть ты меня обрадуй.

— Как получится, Данила Александрович! Заговорить-то она не заговорила, и я, как и договаривались, отпустил её ещё вчера утром… Но этой ночью она вернулась сама и отказывается уходить.

— Чего-о-о?

— Угу. Требует вас.

— Что значит, требует? — взорвался я. — На хер её шли Толь, и не звони мне больше по такой ерунде.

— Она говорит, что разговор есть. Вот я и подумал, может, заказчика слить решила?

— С чего вдруг?

— Да кто ж её знает. Но поведение странное, явно с умыслом. И было бы неплохо его понимать.