Потому что (не) люблю

— Ничего, быть одним из многих — это не смертельно. А если вдруг приспичит, я и из их брюха прорасту. Не впервой. Но пока окончательно не решу вопрос по территории с женой, о сделке не может быть и речи.

— Хех! А если она так и не найдётся?

— Тогда тем более. Это как… — понял вдруг, что собираюсь ляпнуть то, за что всегда отчитывал Маринку, но всё-таки закончил: — Это будет память о ней.

Горовец усмехнулся, выпил водки, заел икрой. Посопел, пережёвывая.

— Хочешь откровенно, Дань? Вот прям по-отечески? Дурак ты сентиментальный, даже удивительно, как до таких высот доползти умудрился! И, либо тебе здесь просто не место, поэтому и покатишься скоро под горочку, либо ты всех ещё удивишь. Ну а я в любом случае жду до зимы. И надеюсь, твоя шея, без которой, вот хоть усрись, но даже самая толковая башка не вертится, скоро всё-таки найдётся.

Я потом ещё долго думал над этими словами. Он, конечно же, был прав. Во всём. Одного только не знал — я дополз до этих высот лишь потому, что было ради кого, а теперь… Какой во всём этом смысл?

Впрочем, долго рефлексировать мне не пришлось — в следующей партии скринов обнаружилась ещё одна интересная переписка: речь шла об оказании какой-то услуги и получении оплаты за неё. Особенно впечатлило самое последнее сообщение:

«Готово. Но это оказалось гораздо проще, чем ожидалось. Мне даже как-то неловко, как будто задаток не отработан. Так что, если не хотите — не доплачивайте. Я не в претензиях»

Дата и время — тот самый грёбанный вечер, когда меня словно наивного лошка подставили с окровавленными трусами. Совпадение? Да уж куда там! Я, может, и лох, но не настолько, чтобы не увидеть очевидного, влупившись в него со всего размаха лбом.

— Проверили? — прекрасно понимая, что Тимур и без моих указаний уже наверняка роет под этого абонента, сходу прорычал я в трубку.

— Номер зарегистрирован на мужское имя, но на звонки отвечает женщина. Судя по голосу — довольно молодая. Сейчас пробиваем владельца номера, но чует моя задница, что мы нашли беспредельщицу без трусов.

Я лишь скривился на неуместный, но меткий юмор.

— Что дальше?

— Надо быть аккуратнее, чтобы не спугнуть, поэтому придётся набраться терпения.

— Не вопрос. Давайте там, Тимур, не подкачайте!

— Но это ещё не всё. Есть интересные результаты по идентификации телефонной книги. Первое: номер, по которому Марина Андреевна звонила «самой себе» засвечен у некоторых сотрудников центра, как номер их садового разнорабочего Густава. И это никто иной, как тот самый иностранчик, с которым Марина Андреевна познакомилась в Минводах и который по её же приглашению приехал потом в центр.

Я скрипнул зубами, чувствуя, как от ярости начинает дёргаться щека.

— Дай угадаю: и этот типок слился в неизвестном направлении, как только поднялась буча с Маринкиным исчезновением, так?

— Не совсем. Были и те, кто ушли раньше. Этот продержался ещё почти месяц и ушёл только когда поднялась вторая волна разыскных. Но технический менеджер говорит, что работать через пень-колоду он стал сразу: часто отлучался из центра, практически перестал там ночевать, хотя проживал там на правах подопечного, иногда вообще не выходил на работу, опаздывал или заканчивал раньше положенного. Впрочем, это обычная история — кот из дома, мыши в пляс. Там многие начали филонить, как только из-за неразберихи ослаб контроль администрации.

— В картотеке центра должна быть информация о нём. Проверяли?

— Да, собрали всё что можно. Всех опросили, составили психологический портрет.

— И?

— Ничего особенного. Обычная жертва обстоятельств, каких в центре полно. Беженец с туманным прошлым и неясным будущим. Человек тихий, исполнительный, педантичный. Не любил общение, но при этом отлично ладил с теми, с кем общаться приходилось. В том числе и с Мариной Андреевной. Самый частый эпитет опрошенных в его сторону — «какой-то никакой» и «непонятный какой-то» Словом, особо не отсвечивал. Его непосредственный начальник по метле говорит, что разговоры об уходе этот Густав начал вести сразу, как только в центре закружили менты. И объяснял это опасением за своё нелегальное положение.

— Но при этом свалил только через месяц…

— Говорил, что ему некуда идти, а в центре он хоть под какой-то, но правовой защитой.

— Резонно, — со скрытым разочарованием признал я.

— Да. Если бы не тот факт, что по нему-то, в отличие от других подопечных, никакой правовой работы и не велось. Никогда. Он просто числился во входящей картотеке как подопечный, но при этом жил и работал в центре, как если бы был легальным сотрудником. Даже зарплату получал.

— Как такое возможно?

— При условии личной заинтересованности руководства — легко. Секретарь Марины Андреевны, кстати, вспомнила, что этот Густав словно бы был у Марины Андреевны на особом счету, и не только мёл садовые дорожки, но и занимался мелким ремонтом её кабинета, и даже периодически приходил к ней туда после окончания рабочего дня, когда весь офис разъезжался по домам. Они там, как объясняла секретарю сама Марина Андреевна, изучали иностранный язык.

— Чего?!