Потому что (не) люблю

Вспоминал наши с нею горести и радости, обалдевая сколько же всё-таки всего у нас было — такого, что со временем утратило значимость и отошло на задний план, но, как оказалось, вовсе не перестало быть самым ценным. Доставал эти воспоминания, как запылившиеся стеклянные шары из старой коробки, любовался и развешивал на ёлку, словно пацан в ожидании чуда. Яркие, блёклые, целёхонькие, надтреснутые. Понятные и странные. Золотые, как солнце и чёрные, как бездна… Здесь не было ничего лишнего или такого, что захотелось бы выкинуть и забыть.

Всё чаще ловил себя на улыбке и вгрызался в губу от нестерпимого желания показать всю эту красоту Маринке: «А помнишь, как… Помнишь, когда… Помнишь, сколько…», ведь ценность этого внезапно отрытого мною сокровища не была полной без ответных Маринкиных: «А ты? Ты помнишь…» Ведь из нас двоих именно она была хранителем памяти, а я — всего лишь раздолбаем, который в погоне за будущим не ценил прошлого. Я был локомотивом-первооткрывателем, она же — моим летописцем, без которого все новые открытия уже назавтра превращаются в песок между пальцев.

Нашим летописцем. Ведь это были МЫ.

«Для меня прошлое — это мы» — сказала она как-то… А я услышал лишь «Мы — это прошлое» Она искала в этом омуте нас прежних, а я рвался лишь к нам-будущим. А в настоящем, там, где мы действительно могли бы быть вместе, мы смотрели в разные стороны. В этом и была наша общая беда.

Мою писанину унесли, меня проводили обратно в палату, где я обнаружил поджидающий меня комплексный обед: первое, второе и компот с печенькой. Добротная, такая, столовская еда безо всяких изысков, но вкусная. Очень по госучрежденчески, я бы сказал.

Ближе к вечеру за мной пришли и на этот раз повели куда-то выше этажом. Здесь дверцы лифта открылись прямо в оранжерею: полностью стеклянные стены и потолок, фонтанчик, огромная клетка с живыми попугайчиками, отдельно стоящие кресла — каждое словно в закутке, изолированно от других. И много-много зелени: пальмы, кактусы, лианы — чего здесь только не было!

Здесь же обнаружился и старый добрый Айболит. Он стоял у стеклянной стены и смотрел на подёрнутую дымкой сумерек улицу. Услышав мои шаги, обернулся и протянул руку, приглашая подойти ближе. Я подошёл, и следующие минут пять мы уже оба в молчании рассматривали стройные ряды золотых фонарей, освещающих парковые дорожки внизу, гуляющие по этим дорожкам фигурки людей и расстилающийся бескрайний лес за обнесённой высоким забором территорией «учреждения»

— Я просмотрел вашу анкету, — заговорил Айболит. — Дальше, по ходу работы у меня может возникнуть необходимость в некоторых уточнениях, но это уже частности.

Замолчал, а я не спешил говорить. Он обещал мне объяснения, вот пусть и вещает.

— Этот Густав, — наконец продолжил Айболит, — весьма ценный объект. Он обладает уникальными способностями, настолько уникальными, что стал в прямом смысле их заложником. Начиная с юношеского возраста, когда способности начали проявляться особенно ярко, он попал под пристальное наблюдение спецслужб сначала родного государства, а потом и Великобритании. Последние даже похитили его и вывезли к себе для углубленного изучения его способностей, и спустя какое-то время начали использовать их в качестве… Впрочем, не так важно, как они его использовали. Суть в том, что Густав сумел от них сбежать. И не куда-нибудь, а к экстремально настроенным группировкам на Ближнем Востоке. И сразу же стал у них весьма ценным кадром.

— Прямо как у вас, — не выдержал я.

— Точно. Как у нас, у Британцев, и ещё целого ряда желающих. Любая страна, имеющая хоть сколько-нибудь серьёзный подход к вопросам Госбезопасности и научную базу в этой сфере, приняла бы его с распростёртыми объятиями, но он выбрал стать пособником террористов. На его счету не один завербованный высокий чин, тщательно подготовленный смертник и рассекреченная военная тайна. Не говоря уже о текучке — по нашим данным, теракты с участием его «воспитанников» вообще были поставлены на поток. И вот, полтора года назад, во время операции по ликвидации штаба боевиков Густаву снова удалось бежать и затеряться. Спецслужбы ведущих стран вели между собой негласную борьбу, за возможность первыми найти и прибрать к рукам этого уникума. А в итоге, повезло нам. Причём, можно сказать, случайно и благодаря вам, ведь это вы доставили его в полицию.

— И откуда же вы об этом узнали? Не думаю, что ориентировки на такую крупную рыбу висят рядом с ориентировками на рядовых уголовников. — Сострил я, вспоминая, как охренел сам Михеев, узнав, что в его подчинении творится бардак с исчезновением подозреваемых.

— Это не подлежит разглашению.

Да кто бы сомневался.

— Ну и чем же так уникален ваш гений, что развёл вокруг себя такие шпионские страсти?