Потому что ты мой

Запнувшись о корень, она с трудом удерживается на ногах.

– Осторожнее!

Будет чудом, если обойдется без вывихнутой лодыжки либо встречи с голодным медведем. Судя по приложению в телефоне, до пика еще полмили. За толстенными стволами уже маячит призрачная вершина.

Тело начинают сводить судороги. Легкие горят. После вина язык покрыт сладким темным налетом. Алкоголь притупляет чувства. Уступив боли в мышцах, она останавливается и трясет головой, чтобы прояснить мысли.

Едва луна исчезает за облачком, как лес тут же погружается во мрак.

Она выдыхает в глухую ночь, пытаясь унять боль.

Нужно сосредоточиться на подъеме, чистом воздухе и ярких звездах – бриллиантах, разбросанных по черному бархату неба.

Ветер помогает взбираться, толкая в спину. Рана от предательства еще свежа, но сейчас надо о нем забыть.

Она резко втягивает воздух.

– Просто доберись до вершины.

Добраться – это уже что-то. Доберется – сможет выбросить случившееся из головы.

Тропинка резко виляет влево, но она делает неверный шаг вправо. До дрожи в мышцах напрягает ноги, пытаясь выправиться.

Доберешься до вершины – сделаешь то, чего от тебя никто не ждал…

Правая нога подламывается, словно при боковом ударе в корпус. Земля, что еще мгновение назад казалась надежной, куда-то уходит. Наваливается головокружение. Сердце сбоит, угрожая в любую минуту остановиться, сила тяжести шваркает тело о скалы в неумолимом пике. Хруст костей о ветви, затем собственный голос… едва уловимый шепот вместо вопля ужаса.

Она ждет боли, перед глазами, словно немой фильм, прокручивается вся жизнь. Безрассудная полуночная прогулка в горах. Ложь. Тайны. Правда, как следует связанная по рукам и ногам и безопасно похороненная внутри. Ее правда и… его.

Она борется за каждый вдох, падает все стремительнее, все безудержнее. Перед глазами возникает лицо ребенка – сироты без матери, – но земля уже близко: лоскутное одеяло зелени, острых черных камней и чахлых деревьев. Она не зажмуривается. Решает проявить храбрость хотя бы перед лицом смерти. Отбрасывает вопросы, панику, удивление, жестокую и неожиданную правду и ощущает толику облегчения. Скоро конец. Ее жизни, истории, материнству – всему.

Хрясь – и нету.

Руки молотят ночь, ноги пинают пустоту. Вокруг только воздух. Звезды – пятна в чернильном небе. Мимо со свистом мелькают деревья. Шум потревоженной листвы, разбуженные птицы, замшелые валуны, медвежье дерьмо. Тропинка сужается. Она летит лицом вниз. Готова?

В голове только мысли о ребенке. Земля с чудовищной скоростью приближается, туловище застревает между камнем и стволом. Последний мучительный вздох, а затем ничего. Растерзанное тело встретило преждевременный конец и, никем не тревожимое, лежит до рассвета.

Часть первая В темноте

Все мы ищем того, чьим демонам весело играть с нашими.

МЕГАН КОУТС

За неделю до падения Четверг

1 Грейс

Машина работает на холостых. Грейс глушит двигатель, дергает ручник и заруливает. Внутри ее томится тайна. Она прижимает руку к животу и делает глубокий вдох, успокаивая нервы.

Торопливо высадив возле школы Луку, Грейс проверяет прическу в зеркальце заднего вида. Хорошо бы Ли выкроила время между утренними клиентками и по-быстренькому постригла ее до работы. Удобно, что подруга устроила парикмахерскую прямо у себя на дому. Теперь можно пробовать новейшие средства для волос и техники окрашивания, когда ей нужен подопытный кролик. Конечно, у всего есть цена: Мейсон, особенный сын Ли, ее хроническое одиночество, вечное затворничество. Сократившийся до ничтожества мир.

Грейс обдумывает, что скажет Ли, недоумевая, с чего начать. Представляет ее потрясенное лицо и как этот разговор отразится на отношениях.

Покачав головой – так или иначе, это придется сделать, – она выходит из машины.

Маленький одноэтажный дом, который Ли снимает в быстро растущем районе Донелсон-Хиллз, остро нуждается в покраске, новых окнах и ремонте крыши. За ржавой оградой – вылинявшая от дождя и солнца веранда, буйные кусты и некогда великолепная магнолия. Недавно в нее попала молния, и теперь лишь черный, обугленный пенек напоминает об утрах, проведенных под ее сенью.

Грейс не раз предлагала подыскать рабочих, которые привели бы участок в порядок, но Ли каждый раз говорила, что разберется сама.

Грейс заходит через боковую дверь. Из глубины дома доносится голос Ли.

– Ну же, малыш, – безостановочно уговаривает она сына. – Ты должен постараться.

Грейс на цыпочках подкрадывается к спальне Мейсона и останавливается в коридоре. Ли пытается надеть на сына майку. Она растягивает ворот, но стоит голове исчезнуть под тканью, как Мейсон тут же принимается в испуге выдираться из матерчатой утробы, пав жертвой одной из своих многочисленных фобий – боязни замкнутого пространства.