Потому что ты мой

– Ладно, убедила, – Ноа обеими руками берется за стол и накреняется на стуле назад. – Ну как, выслушаешь мою заготовленную речь?

«Речь? Для меня?»

Ли протягивает Ноа руку: боже, какой же он все-таки обаяшка!

– Непременно!

Он прокашливается.

– Значит, так: ты должна отправиться в эту поездку, и вовсе не потому, что это весело и тебе нужно отдохнуть. А потому, что это необходимо Мейсону. Он должен знать, что его мир не сойдет с оси, если мать отлучится на двое-трое суток. Хоть мальчик и мал, он прекрасно справляется со своими обязанностями. У Мейсона исключительно светлая голова: и ты, и я – мы оба это знаем. В проверке нуждается его эмоциональная стабильность. Вот почему ты должна уехать. С Мейсоном все будет хорошо. С тобой тоже. Поживешь пару дней для себя и с новыми силами окунешься в заботы о пареньке. – Ноа чешет голову. – Я, собственно, про что? Ты ведь никогда его не покидала, разве что уезжала выпить с кем-то кофе или по делам. Большинство его сверстников родители каждый день на восемь часов оставляют в школе.

– Знаю.

На нее накатывает вина. Ли часто беспокоит, что, сидя дома, Мейсон не научится общаться с другими людьми.

– Он будет видеть вокруг знакомые лица. Он будет под защитой, за ним присмотрят. Что скажешь?

Ли кивает, но внутри ее натягивается нерв. Никто не понимает, что в отъезде она вся изведется от тревоги. Ее будут терзать навязчивые мысли: все ли с Мейсоном в порядке, не скучает ли он, не случится ли с ним нервный срыв, с которым Ноа ничего не сможет сделать. Ли начинает понимать, что зависит от Мейсона больше, чем он от нее. Кажется, у нее новое нездоровое пристрастие.

Сильное, мужественное лицо и честные глаза Ноа ждут ответа. Взгляд Ли задерживается на губах, которые она хотела бы поцеловать, спускается на руки, которые она хотела бы взять в свои. Этот мужчина уговаривает ее на отпуск. Не отвечает на ее чувства, но все равно готов взять на себя заботу о Мейсоне, чтобы дать ей повеселиться. Ноа просто чудо!

– А ты что здесь делаешь? – Мейсон сонно трет глаза. На нем до сих пор пижама со «Звездными войнами», взъерошенные волосы стоят дыбом. Он смотрит на часы. – Еще даже девяти нету.

– Мне нужно было поговорить с твоей мамой. Сейчас позавтракаешь, и начнем.

– Дайте сначала переодеться.

Ли поднимается, чтобы помочь, но в коридоре Мейсон останавливается и через плечо говорит:

– Я решил, что уже достаточно взрослый, чтобы одеваться самостоятельно. Одна Грейс умеет меня одевать, но, увы, я с ней не живу. Так что придется обходиться собственными силами. – Он исчезает у себя в спальне.

Ли смеется, хотя уязвлена.

«Неужели мой сын готов жить с кем угодно, только не со мной?!»

– Вот так новость! – Ли отхлебывает еще один глоток чая.

– Вероятно, ты будешь сталкиваться с этим все чаще. Он выражает свою независимость, последнее время она главное в наших занятиях.

– Круто.

Ноа вновь накрывает ее руки своими.

– Поговори с Мейсоном о поездке. Тебе станет легче, когда он даст согласие.

Сердце Ли учащается: и от соприкосновения с Ноа, и от мысли о бесспорно нужном разговоре.

– Вряд ли мне нужно согласие Мейсона.

– Знаю. В первую очередь ты должна решиться сама.

Ноа заглядывает ей в глаза. Он определенно о чем-то умалчивает, во взгляде сквозит скрытое желание. Ли ждет, когда Ноа уберет руку, но, как только это происходит, ощущает чуть ли не физическую боль и встает вылить в раковину еще теплый чай. Есть кое-что, о чем она не просто не может сказать вслух: ее все чаще посещает ощущение собственной ненужности. Отношение Мейсона к ней поменялось. Она привыкла, что мальчик предпочитает Грейс, но делала скидку на то, что Мейсон знает подругу целую вечность, та почти член семьи. Однако за каких-то несколько месяцев он проникся симпатией и к Ноа. К кому угодно, только не к родной матери.

Стоя у раковины, Ли поворачивается к Ноа:

– Как ты, еще не передумал насчет барбекю?

– Конечно, нет. Жду не дождусь, – отвечает тот, раскладывая на обеденном столе учебные пособия.

Ли, кивнув, изучает его лицо.

– Я вам нужна?

Ноа качает головой:

– Вы свободны, юная леди.

Ли медлит в нерешительности, желая поговорить о прошлом вечере, убедиться, что своим признанием она действительно ничего не испортила, но в итоге попросту удаляется к себе и садится на постель. К глазам подкатывают внезапные, жгучие слезы. Она так долго держала под замком все чувства, и теперь те обрушиваются лавиной: обманутая надежда на роман, свобода, возможность передать часть ответственности за Мейсона другому человеку. Все и сразу. Ли смахивает слезы и вздыхает.

Ей нужно позвонить наставнице.

13 Ли