Потоп

Жилище (контора?) дворецкого походило на скупо обставленную гостиную состоятельного горожанина. И даже на лавку виноторговца. Заметное место занимала двусторонняя стойка для бутылок, извлеченная, надо думать, из подвала: большие темные бутылки лежали на боку пробками вниз. Обращала на себя внимание длинная, на всю стену лавка, собственно говоря, ларь с крышкой; у окна простой стол под скатертью — стол, несомненно, принадлежал конторе: перья в серебряном стакане, чернильница и все прочее, оплывшие свечи. Небрежно прикрытый платяной шкаф и поставец с посудой — это уже от жилища. И основательный, усиленный распорками стул с ременным сидением. Два небольших окна в частых свинцовых переплетах глядели углом на площадь: одно на опустевший постамент Порывая, другое, поменьше и поуже, в южную сторону.

Дракула нацепил свой зеленый берет на верхушку стойки и вздохнул, прежде чем извлечь из гнезд пару объемистых бутылок. Потом, отвернувшись в угол, рассчитанным ударом друг о друга отшиб горло — вино пролилось. Конечно, из бутылок со сколотыми краями нельзя было пить, Дракула достал кружку.

— Что вы делаете? — не выдержала Золотинка.

— Так проще, — отвечал Дракула.

— Что проще?

Не присаживаясь, он опорожнил высокую глиняную кружку.

— Чтобы напиться, царевна-принцесса, до потери памяти, нужно хорошенько потрудиться — сейчас не до штопора. — Озабоченным взглядом окинул ряды уставленных донышками наружу бутылок. — Это называется запой, царевна-принцесса. Так это будет называться, когда придет время. Долее суток, правда, я вряд ли смогу продержаться — не дадут. Хорошо бы дня три, но это уж как получится, трое суток не обещаю. А на двадцать, пусть восемнадцать часов можете рассчитывать совершенно твердо. Двадцать часов в вашем распоряжении. При удаче и больше.

— А потом?

— А потом, царевна-принцесса, все выйдет наружу и хозяин получит достаточно подробный отчет о нашем приятном свидании.

— Почему бы вам не представить этот отчет, куда следует, прямо сейчас? Что-то я не понимаю вас, Дракула.

— А я не совсем вас вижу, царевна-принцесса. Будьте добры, если это вас не очень затруднит, уберите эту противную харю… Вот так, — удовлетворенно сказал дворецкий, когда она исполнила просьбу. — И к слову, мы договорились, вы будете звать меня Хилком, так мне привычнее. — Верхняя губа его вспухла до размеров хорошей сливы и сомкнулась с носом — это была обдуманная, вполне сознательная ложь. Злонамеренная.

— Разве? — наморщила лоб Золотинка. — Мне кажется, вы разрешили называть вас Дракулой. И покойная жена вас так же звала.

— Верно. Запамятовал, — легко согласился Дракула.

Непритязательное, мимолетное испытание — похоже, Дракула имел представление о том, что такое оборотни.

— Один вопрос, царевна-принцесса, если позволите великодушно… — Принимаясь за вторую бутылку дворецкий расслабился и вольнее устроился на лавке. В повадках его и в речи появилась обстоятельность. — Один вопрос, но существенный: точно ли вы запустили искрень?

— Не знаю, — пробормотала Золотинка под испытывающим взглядом дворецкого. Она и в самом деле не знала, как далеко простирается осведомленность Дракулы и что значат эти не лишенные торжественности заходы. — Не знаю, что сказать.

— Много говорить не надо, — заверил ее Дракула.

— Это штука называется искрень? Такой огненный колоб, что пожирает железо? — Она подвинула себе стул и села возле стола, мельком глянув в мутное узкое оконце: сквозь разводы зеленых стекол расплывающимися волнами колебались у подножия башни взволнованные толпы.

— Этот колобок называется искрень, — протянул Дракула, не спуская пронзительного взгляда. — Вы хотите сказать, что совершили колдовское чудо, не зная, как оно называется? Ничего не понимаете?

Золотинка пожала плечами — не вполне искренне, разумеется. Кое-что она, конечно же, понимала. Еще больше догадывалась — разговор с Буяном многое прояснил. Чего она действительно не понимала, так это то как держаться с Дракулой и сколько позволить себе откровенности.

— Но, может быть, вы сознаете, как дорого обойдется мне вот эта наша дружеская беседа?

— Да?

— Вы можете меня защитить? — спросил он вдруг.

— Я?

— Понятно, — сказал дворецкий и потянулся к бутылке. Он не пил, а попросту заливал в себя вино, так что текло в уголках рта, по бороде и капало на грудь праздничного серебристо-серого кафтана. — Вы можете этот колобок, который называется искрень, повторить? — спросил он, отдышавшись после кружки.

— Думаю да. Наверное.

— Наверное! — Короткий смешок. Дракула покачал головой, как человек, который встретился с простительным, но все равно ошеломляющим в первый миг недомыслием ребенка. — Так вот, милая барышня, Рукосил, величайший чародей современности, при мне сказал, что искрень не может запустить никто. Никто! Есть глухие упоминания у древних. Это все.

— Да?

— И заметьте, барышня, я не спрашиваю, как вы это сделали.

Она скривила губы, показывая, что не видит большой заслуги в такого рода скромности.