Потоп

— Да, — мягко подтвердил Калвин Фидлер, — ты всегда был тут как тут. Ты приехал учиться в Нашвилл и занял моё место в футбольной команде; приехал в Дартхерст и там занял моё место в команде, потом ты…

— Но это же была команда первокурсников, — перебил его Бред, — в Дартхерсте. Чёрт возьми, я же был слишком слаб для университетской!

— Ты и не стал играть за университет. Как только ты меня выбил, футбол вообще перестал тебя интересовать.

— Господи! — тихо, чуть ли не с восторгом изумился Бред. — Ты же меня ненавидишь!

Калвин сел. Он внезапно опустился на стул и уставился в пол. А потом поднял голову.

— Нет. Я, может, иногда и старался тебя возненавидеть, но не мог. Ведь ты имел полное право играть в футбол. — Он тяжело задумался. Не глядя признался: — Однажды мне показалось, что я могу тебя возненавидеть.

— Когда? — спросил Бред. Он понимал, что ему надо это знать.

— В Дартхерсте, когда ты отпускал свои шуточки насчёт Фидлерсборо. Хвастал, что твой отец обдирал шкуры с ондатр. Звал меня мистер Фидлер из Фидлерсборо…

— Вот те на! Господи Иисусе, почему ты мне сразу не сказал, что тебе это неприятно?

— Считал, что ты должен сам догадаться. Ты же был мой лучший друг. — Он помолчал, о чём-то размышляя.

— А ты знаешь, смешно… Когда вышла твоя книга, знаешь, как я её воспринял?

— Нет, — сказал Бред. В горле у него пересохло.

— Смешно, — повторил Калвин и поднялся со стула. — Я её воспринял как скрытое покаяние. Будто ты всё понял, раскаиваешься и я могу снова к тебе хорошо относиться. Будто ты вернул мне Фидлерсборо. — Он протянул руку и, глядя Бреду в глаза, легонько дотронулся до его плеча. — Эй, уж ты-то не принимай это так близко к сердцу!

— Да будь он проклят, этот Фидлерсборо! — вырвалось у Бреда. — На кой чёрт он мне сдался!

Калвин Фидлер всё ещё вглядывался в его лицо. Потом очень тихо произнёс:

— Но ты же здесь.

И снова сел. Он, казалось, забыл, что в комнате ещё кто-то есть. Он смотрел в окно, где знойное солнце белило гравий.

— Мне было так покойно на моём одиноком пикнике по ту сторону луны. Пока ты не явился, — сказал он, по-прежнему глядя в окно.

Он встал и круто повернулся к Бреду. Лицо у него вдруг побледнело и осунулось.

— Зачем ты привёз сюда этого человека? — спросил он. — В Фидлерсборо?

Выйдя из больницы, Бред пошёл прямо в кабинет помощника начальника тюрьмы. Он спросил его, как Калвин Фидлер когда-то совершил попытку сбежать.

Побег произошёл в отсутствие мистера Бадда, он бил тогда немчуру и поэтому знает всё из вторых рук. Доктор изловчился попасть на кухню в спокойные утренние часы, когда машина, нагруженная мусором, ещё стояла у кухонных дверей; он так шарахнул надзирателя большой чугунной сковородой, что чуть не размозжил ему голову, связал безжизненное тело мокрым полотенцем, заткнул рот, сунул за плиту, снял с него пистолет, надзиратель был из внешней охраны и ему полагалось оружие, а потом зарылся в мусор. По дороге он спрыгнул с грузовика, остановил проходящую машину и, пригрозив водителю пистолетом, проехал десять миль, связал водителя, положил в канаву, а машину увёл. Когда у него лопнула шина, он скрылся в лесу.

Несмотря на безумие всех его поступков, ему здорово везло, но когда он побежал в лес, удача ему изменила, потому что, по словам мистера Бадда, он, как последний идиот, кинулся смывать с себя грязь в ручье, даже одежду выстирал и потерял на этом много времени. Он был из тех, кто не мог быть грязным и не вымыться. Однако куда деваться такому человеку, как он? Напасть на его след было легче лёгкого. А вот схватить — не так легко. Был приказ не стрелять, если только он не вооружён. Он и не был вооружён, потому что давно бросил пистолет; зато он дрался. Хотите верьте, хотите нет, но этот Фидлер был силён, как дьявол, и чуть не пришиб одного из надзирателей камнем. И вот он опять оказался в тюрьме, с той только разницей, что за ним теперь было ещё четыре проступка: чуть не убил первого надзирателя, насильно увёз водителя, угнал машину и чуть не убил камнем второго надзирателя. А через это он подошёл под статью о трёх рецидивах, что значит пожизненное заключение.

— Да, — рассказывал мистер Бадд, — он опять был тут, удача ему изменила. Похоже, он и сам это понял, но ему, видно, было наплевать. Даже суда не захотел. Сказал судье, что виновен, и судья стукнул молоточком — и на тебе, дал пожизненный срок. Люди говорили, что дал лишнего, но это был тот же судья, что вёл дело в первый раз, а теперь он был связан с Милтоном Спайром по линии политики. Известное дело — политика! Слыхал, будто даже Иисуса Христа не казнили бы, если бы не политика. Ну а будь я на месте, — объяснял мистер Бадд, — доктор бы ни в какую не сбежал…

Пораспускались тут они, не зря его предшественнику пришлось уйти в отставку после тяжёлого свинцового отравления, против которого даже и лекарства нет.

— Уж вы поверьте, — сказал мистер Бадд, — сейчас вам не увидеть надзирателя, который прохлаждается в кухне, засунув нос в чашку кофе, или грузовик без присмотра.