Потоп

Новый патриарх реформу церковных владений воспринял крайне болезненно. И явно дал понять, что против. Впрочем, дернуться и начать лобовую конфронтацию не мог. Так — потихоньку саботировал, что мог. Но осторожно, чтобы не подставиться. И задабривая царя панегириками в надежде тихой сапой добиться своего…

— Менять его надо, — тихо произнес Алексей, когда они с отцом вышли с патриаршего подворья.

— Да… — кивнул Петр. — Нету в нем душевного отклика делам моим. Врага во мне видит.

— Да, — согласился Алексей. — Но дивно все, конечно. Так-то учебе детей он не противник. Но… — покачал головой царевич. — Сколький. Выкручивает. Словно уж. Ведь хотел прямо и по существу возразить, но не решился, перекрутил все.

— Хотел… — тяжело вздохнув, произнес царь.

— Но в одном прав Стефан. Нам нужно что-то с учебниками делать.

— Так у тебя же есть уже.

— Есть. Но тут есть деталь одна. Сам знаешь — в каждой местности говорят по-своему. Диалекты сие зовется. Когда диалекты расходятся слишком далеко — появляются новые языки. Через раскол.

— И к чему ты мне это говоришь?

— Нужно крепко подумать над тем, как и чему учить. Продумав учебник. Счет — понятно. Цифры и основные арифметические действия. Более там не нужно. А вот чтение и письмо. Здесь все сложнее.

— Не понимаю тебя, — покачал головой царь.

— Учебник для обучения чтения — букварь. Его надобно дополнять сборником текстов для освоения навыков чтения. Простых. Понятных. Но и, в то же время, полезных нам. Что они там будут читать? Мама мыла раму? Папа гладил маму?

— Так Евангелие им дать, — пожал плечами отец. — Всегда же по Евангелие учились читать, псалтырю и часослову.

— Учить мы будем одному, а закреплять на другом? Там же церковно-славянский язык, сильно отличающийся от русского. Перевести не дадут. Поэтому нам нужен текст для чтения, который будет написан по нормальным правилам и соответствовать современности.

— Ну… хорошо. И что ты хочешь?

— Краткую истории России. Крупными буквами и лаконично. Показав в ней что именно мы молодцы, а не литвины. Да и вообще — оформить правильную картину мира. С боярами мироедами и царями, что за отечество стоят. Через что каждому, изучающего чтение, сие в голову вбить. Он ведь книгу эту прочтет ни раз и ни два. Хочешь не хочешь — запомнит.

— Напишешь?

— Напишу. Но перед тем нужно решить еще один вопрос. А именно новой графики и орфографии. Сейчас ведь учат весьма мудрено. И многое берется из церковно-славянского языка, а потому мертво еще до рождения.

— Патриарх тебя за такие слова проклянет, — усмехнулся Петр Алексеевич.

— Ну, тебя с его подачи уже стали тишком называть Антихристом. С него станется.

— Ты уверен?

— Твердых доказательств у меня нет. Но кое-какие косвенные указывают на него. Да и отвечая на вопрос — кому выгодно, он там сразу всплывает.

— Вот… — грязно выругался царь.

— Я же говорю — менять его надо.

— Надо. — покивал Петр.

— Что до графики и орфографии, то их нужно максимально упростить. Нам ведь учить толпы дремучих людей. Чем проще окажется язык, тем легче. И главное, надо сделать так, чтобы написанное слово читалось строго так, как его написали. И продавливать единый стандарт языка.

— И как же ты это хочешь сделать? Сам же говоришь — в разных местностях по-разному говорят. Тут и сомнений нет — перекручивать станут.

Алексей же немного подумав описал отцу по сути фонематический принцип орфографии. С ним он не был знаком на систематическом уровне. Но слышал о принципе эсперанто — «одна буква, один звук».

— Большую работу придется провести, — покачал головой Петр, когда сын ему объяснил свою затею.

— Сейчас у нас очень мало грамотных людей и нет стандарта языка, никакого. Так что — в любом случае проделывать большую работу. И я мыслю надо сразу сделать по уму. Чтобы не морочить голову ни себе, ни людям позже.

— Но такой разрыв со стариной.

— А церковно-славянский язык все равно не пригоден для записи современного русского языка. Да и бороться с ним не нужно. Оставим как язык богослужения. Он ведь понятен. Просто другой.

Царь снова покачал головой, но возражать не стал. Лишь скосился на дверь патриаршего подворья. И направился в карету. Царевич же вдгонку ему бросил:

— Стандарт языка потребует не только новых правил и графики, но и словарей. Чтобы всегда можно было проверить — как какое слово пишется и что означает. А также надо делать энциклопедические словари.

— Ох Леша… Леша… — тяжело вздохнул Петр.

Глава 6

1705 год, июнь, 28. Москва

— Присаживайся, — произнес Алексей, указав Миледи на стул около своего стола.

— Что-то случилось?

— Помнишь мы разговаривали о твоем сыне?

— Да, — оживилась она.

— Вот, — подвинул он ей папку. — Тут результат моего расследования. Жив-здоров.

— Но… — она как-то растерялась.

— Выяснить это ты не могла. Во-первых, не имела доступа к переписки моей бабки, а во-вторых, не знала на что смотреть. Хотя особой сложности задача не представляла.

— Она открыто об этом писала?

— Ну зачем? Она была не такой дурой. Ведь сторонние люди могли прочитать письмо. Так подставляться — глупо.

— Тогда как?