Потребление (январь 2008)

Яковоапостольский переулок у Земляного вала, напротив храма, двухэтажная студия, пусто, свободно, просторно - и неуловимо враждебно. Никакой штукатурки - Елена Михайловна выглядит лет на двадцать моложе, чем есть, то ли бегает, то ли пьет минеральную воду, и поглядывает на меня с подозрением. Были такие мамы у моих недолговечных невест. Муж, понимаете, «живет там», да и сама она только изредка приезжает. Стол, розетки, из крана не капает, мебель, какую хотите, такую и ставьте. Да хоть танцуйте на гладком полу. Но я не танцую. Снежана еще раз шепчет на ухо мне, сколько все это стоит, - и мы вежливо кланяемся. Спускаясь по лестнице, я испытываю приступы обидчивого патриотизма, но на улице, у ближайшей глубокой канавы, они почему-то проходят.

Гусятников переулок возле Чистых прудов, двухкомнатная, и хозяева неожиданно были сговорчивы. Заходим - и сразу мерещится что-то не то в этой крошечной, но с двумя зеркалами, прихожей. Набросаны сумки, коробки, уже седую Евдокию Ивановну слегка водит из стороны в сторону. - Вы живете пока еще здесь? Она неопределенно разводит руками. - Так, уже не живем, но… бываем. «Бывает» не только она - на коротком диване, в беспамятстве свесив ноги, лежит господин с неразборчивой рожей. Гость, владелец, жених, бывший муж? Кто их здесь разберет, в алхимическом браке. Сильно пахнет полупустыми ретортами. Нет, не сильно - утро все-таки. Коробка хрустит под ногами. Я подталкиваю Снежану и широко, доверительно улыбаюсь. Но мне совершенно не весело. Мне очень страшно. Страшно, что мы не помиримся с так называемой бывшей невестой, страшно, что я никогда не женюсь, что женюсь, что умру. Что мне не подойдет никакая квартира.

Старопименовский, ближе к Малой Дмитровке, явно бывшая коммуналка, разрезана, но не разменяна. Папа-болтун, дочка - в широком свитере, неопределенного возраста, меня смущается. Кажется, ей максимум двадцать. Отец почему-то не тащит по комнатам, только заводит на кухню и смотрит куда-то мимо меня. Кухня - гордая бедность, точно такая же хлебница с красной розочкой у меня была в детстве. Девочка так и молчит. Нет, ей уже все двадцать пять, иначе не слушала бы про утюг и обогреватель. - Вам понравится, - пообещал папа и вдруг погладил меня по плечу. Дочка немедленно покраснела. Еще бы, ей тридцать лет, а ведь девушкам столько вообще не бывает. Тридцать лет - это хуже, чем полубарак на Полянке. Сначала хлебница с розочкой, дальше утюг, а потом сразу смерть. Я бежал в беспорядке - Снежана меня догоняла. Одно дело болтать о женитьбе, а другое - жениться. Это, знаете, страшно.

День терялся за днем, но я никуда не селился. Точнее, я жил на диване, с тайной надеждой поглядывая на пейджер. Вдруг она все-таки мне напишет? Напишет! Как только я позабуду о том, что ее дожидаюсь, едва займусь чем-нибудь отвлеченным, она появится - как и не пропадала. Мы помиримся - и, поженившись, станем жить хоть на Академической, в самом центре, в пяти остановочках на троллейбусе. Даже в аду. Лишь бы пейджер сказал что-нибудь. Он молчал. Зато позвонила Снежана. Есть вариант - угол Покровки и Лялиного, вам подходит? Мое любимое место в Москве. Мне, так уж и быть, подходило.

Мы встретились у магазина «Свет». Я как-то сразу почувствовал, что этот раз будет особым - хоть здесь и не было ничего, что я себе тщательно напридумывал. Ожидался хозяин-мужчина. Лепнина цела и увесиста. Лестница не разбита, лифт работает. Этаж не последний, четвертый. Про юбки и каблуки я и вовсе молчу - вместо них были джинсы с наклеенными дракончиками и ярко-синие сапоги. Теперь они мне даже нравились.

Я уверенно позвонил, двери сразу открылись. За ними ждал я. Это была не ошибка: там стоял некто буквально такой же - очки, бакенбарды, рост, взгляд мутноватый. Все совпадало, разве что он был постарше - этак на поколение. Минуту мы рассматривали друг друга (Снежана вежливо обреталась у меня за спиной), затем он безмолвно отодвинулся и пропустил меня внутрь. Шатаясь, я направился в глубину квартиры, на пути позабыв, зачем шел. Его взгляд - нет, мой собственный взгляд! - не давал мне вздохнуть рыбной костью. Наконец, все мы собрались в одной комнате. Снова молчание. Вместо приветствия я начал разглядывать книжные полки. Кришнамурти и Радхакришнан. Ницше. Йога. Белый, «Московский чудак» и «Москва под ударом» (я даже не удивился). Гурджиев и Штайнер. Штайнер, Штайнер, еще один Штайнер. «Действие Ангелов в астральном теле человека» (а вот и Бафомет). «Оккультная физиология» (Бафомет, Бафомет!). «Сопереживание годового кругооборота в четырех космических имагинациях». Имагинации. Боже, я дома.

Тут я вздрогнул. Снежана вежливо откашлялась и начала. - Я вижу, здесь жили люди культурные, квартирка как раз для такого жильца, - шутливо подвела она к делу. Ни он, ни я даже не улыбнулись. - Если вы не против, давайте пройдемся, осмотримся, а там, может и договорчик заклю…, - тут она осеклась, потому что квартирный хозяин исполнил замысловатые пассы двумя руками, а затем подал мне правую.

- Дима.

Голос был хрипловатый, и все-таки чем-то похожий.