Потрясая мои мысли (ЛП)

Чтобы быть справедливым к Обри, мне нужно оставить ее в покое, пока я разбираюсь с этим гребаным беспорядком в моей голове. Принять чью-то любовь — так же важно, как признать, что ты любишь его в ответ. Последнее, что я хочу сделать в этом мире — причинить боль этому прекрасному существу, лежащему рядом со мной.

Я убираю ее руку со своей груди и крадусь по деревянному полу к своим вещам. Быстро одеваюсь и бросаю все свои вещи обратно в сумку.

Обри переворачивается на другой бок, и я замираю. Через несколько секунд она снова утыкается в подушку, и я понимаю, что путь свободен. Я хватаю свои ботинки и на цыпочках выхожу в коридор.

Знаю, что должен ей больше, чем просто улизнуть, как будто у нас был дешевый секс на одну ночь, но я не могу смотреть ей в глаза. Не могу признать, что она заслуживает гораздо большего, чем я.

Я закрываю за собой дверь и надеваю ботинки, прежде чем спуститься на лифте в вестибюль. Прежде чем уйти, я останавливаюсь и прошу швейцара позвонить ей домой и сообщить, что оставил дверь незапертой. Я не могу по доброй воле оставить ее, зная, что она не в безопасности.

Протягиваю швейцару стодолларовую купюру и надеваю бейсболку, прежде чем выйти в дождливую ночь.

***

Звонки начинаются около полуночи. Я предполагаю, что швейцар разбудил ее, и теперь она волнуется, потому что увидела, что все мои вещи исчезли. Котенок несколько раз набирает мой номер, и меня захлестывает чувство вины, когда я выключаю телефон, ожидая посадки на самолет в Кентукки. Трип и Тайк уже находятся дома, где планировали жить, находясь в этом перерыве.

Я пишу Трипу, сообщая, что буду там около двух часов ночи.

Трип: Какого хрена, чувак? Что-то случилось между тобой и Обри?

Рифф:Объясню позже.

Я печатаю это и нажимаю «отправить», прекрасно понимая, что не собираюсь ничего объяснять. Трипу вовсе не обязательно знать обо всех моих гребаных делах.

Через три часа я подъезжаю на арендованной машине к дому. Он занимает почти пять тысяч квадратных футов и достаточно велик, чтобы в нем могли жить мы с близнецами. У каждого из нас есть свое крыло с отдельными гостиными и спальнями, так что место больше похоже на апартаменты с общей кухней и гостиной зоной для вечеринок.

Ева, наша заботливая экономка, живущая в доме, открывает входную дверь, когда я выключаю фары. Она лучшая кухарка в мире, но самая шумная старуха из всех, кого я знаю, и мы нежно называем ее нашей домоправительницей. Я хватаю свою сумку с пассажирского сиденья и направляюсь в дом.

— Трип сказал, что сегодня ты возвращаешься домой. Говорит, что у тебя проблемы с какой-то девушкой? — спрашивает Ева со своим сильным южным акцентом, когда я обнимаю ее в знак приветствия.

Я целую ее в седую макушку.

— Ничего особенного.

— Судя по словам Трипа, звучало серьезно. Он рассказал мне все об этой девушке Обри, когда я готовила ужин вчера вечером.

Я закатываю глаза.

— Конечно, он так и сделал.

— Так скажи мне, сладкий. Ты думаешь, она та самая?

Я вздыхаю и перекидываю сумку через плечо.

— Я думаю, да, но боюсь, что в конце концов причиню ей боль, поэтому ушел, пока все не стало серьезно.

Ева хмурится, ее морщины вокруг рта становятся глубже.

— Детка, ты не можешь позволить таким вещам удерживать тебя от настоящей любви. Если бы я боялась любви, у меня никогда не было бы сорока долгих лет с моим Берни. Упокой Господь его душу.

Я знаю, что она пытается заставить меня чувствовать себя лучше, но сейчас все, чего я хочу — это спать. Я кладу руку ей на плечо и легонько похлопываю.

— Я собираюсь лечь спать, Ева. Увидимся утром.

Захожу в свою комнату и оглядываюсь. Все осталось по-прежнему. Моя двуспальная кровать стоит посередине с серым одеялом и такими же подушками. Все мои книги и записи аккуратно выстроились на книжном шкафу в дальнем конце комнаты рядом с моим компьютером. Я провожу здесь не очень много времени, так что не слишком персонализировал место. Единственная фотография Хейли и мамы стоит на прикроватной тумбочке. До сих пор они были единственными людьми, которые имели для меня значение, кроме моих товарищей по группе. Теперь Обри, которая засела в моей голове и вызвала во мне эмоции, с которыми я не люблю сталкиваться.

Я плюхаюсь на кровать, закрываю глаза и позволяю сну унести меня прочь от всего.

***

Трип пинает ногой край моей кровати.

— Вставай, осел. Я устал от того, что ты валяешься здесь как ленивый алкоголик. Ева говорит, что больше не будет приносить еду сюда, так что тебе лучше встать и приготовиться к гребаному общению.

Я бросаю ему подушку и натягиваю одеяло на голову.

— Да пошел ты, чувак. Оставь меня в покое.

Он сдергивает с меня одеяло.

— Ты сидишь здесь взаперти уже три дня, напиваясь до бесчувствия. Ты должен исправить это дерьмо.

— Я не могу!

Почему он не оставляет меня в покое?

— Можешь! Вот. — Он бросает мой мобильник на кровать рядом со мной. — Позвони ей.

— Нет.

Он складывает руки на груди.

— Сделай это или я затащу твою задницу в душ и вытрясу из тебя эту вонь.